Битва цивилизаций: секрет победы - [12]

Напротив, знаменитая 42-строчная Библия Иоганна Гутенберга вся украшена инициалами, выписанными исключительно от руки во всем тираже, хотя текст отпечатан уже наборными литерами. И иллюстрации в ней, в отдельных экземплярах, все имеют свои отличия, поскольку тоже сделаны от руки в традициях миниатюры[9]. И для инициалов, и для иллюстраций в наборе были оставлены специальные пустоты.

Бордюром ручного исполнения, великолепным, с включенными в него красочными портретами, гербами, богатым орнаментом, снабжена «Жизнь Франческо Сфорца», итальянская инкунабула 1490 года. Встречаются французские инкунабулы, где в наборе не только специально оставлялось место для картинок ручной работы, но даже и с гравюрами на дереве, полностью записанными сверху непрозрачными красками по совсем другому рисунку (своеобразный реванш миниатюры). Многие граверы и издатели в свое время занимались раскраской рукописей, например, немец П. Шеффер или французы Верар и Пигуше. Установлено, что с появлением ксилографической иллюстрации не только граверы копировали миниатюристов, но подчас бывало и наоборот.

Большинство иллюстраций — как миниатюры, так и ксилографии в блокбухах и инкунабулах — анонимны. Этого требовал средневековый этикет (как и в русской иконе, например). Одно из первых дошедших до нас имен — Эрхард Ройвих, иллюстрировавший гравюрами на дереве в 1486 году «Путешествие в святую землю» Брейденбаха.

Репертуар[10] блокбухов невелик. Это — «Зерцало человеческого спасения», «Песнь песней», обращенная почему-то не к ветхозаветной Суламифи, а к деве Марии, «Искусство умирать», «Пляска смерти», «Десять заповедей» и некоторые другие. Они издавались в различных вариантах много раз, главным образом в Германии и Нидерландах. Это в основном все книги духовного учительного плана, весьма благочестивые. Душеспасительные рассуждения оживают в них лишь благодаря наивным, но выразительным картинкам, изображающим порой мученичества, резню, казни и тому подобное.

Каково происхождение ксилографических книг? Как додумалась до них Европа?

Европейская ксилография, в отличие от китайской, родилась не от искусства резных печатей, а от изготовления игральных карт с XIII века и досок-набоек (клише) для текстильного производства, с помощью которых рисунок наносился на ткань в еще более ранние времена. Переход от ткани к бумаге совершился легко.

Гипотеза о том, что образцами послужили ксилографические книги Дальнего Востока, маловероятна, поскольку не имелось никакой почвы для их хождения среди европеоидов, не владевших китайским языком. А на мусульманском Востоке таких образцов для подражания просто не было, там прочно и надолго воцарилась каллиграфия. Поэтому европейскую ксилографическую книгу приходится считать оригинальным изобретением, только чрезвычайно запоздалым, по сравнению с Китаем. Пусть через девятьсот лет после китайцев, но европейцы все же доразвились до этого сами.

Зато потом вскоре взяли реванш сразу за все, всерьез и надолго.

Козырной туз Европы, или Триумф набора

Смертельный удар блокбухам нанесло изобретение подвижного шрифта немецким титаном инженерной мысли Иоганном Гутенбергом. Но куда страшнее это изменившее мир изобретение обернулось для цивилизационных лидеров антропосферы с Дальнего и Ближнего Востока. На данном поворотном моменте всемирной истории надо остановиться подробнее.

Все европейские языки — алфавитные. Любое слово, любой оттенок мысли свободно излагается с помощью сравнительно небольшого количества букв, имеющих сравнительно простое начертание. Каждую из которых можно изготовить в виде литеры в потребном количестве, после чего выложить на матрице в любой комбинации. Гутенберг предвосхитил принцип детского конструктора: вынул одну деталь, заменил другой; рассыпал одну фигуру из конструктора — тут же построил другую. Собрал, разобрал, собрал снова… Легко и просто.

Этот способ лучше всего соответствует алфавитным европейским языкам. Помимо прочих удобств, он позволял легко осуществлять корректуру, исправлять и заменять хоть целую страницу.

Теперь уже не надо было резчикам корпеть над каждой страничкой, вырезая ее на доске, да еще зеркально. Набор позволял во много раз ускорить процесс. Всякую книгу стало возможно быстро набрать, отпечатать, потом рассыпать набор обратно по кассе и вновь набрать из нее другую, вместо того, чтобы каждый раз резать целую страницу или весь текст заново. После чего, если возникла потребность в переиздании, вновь быстро набрать и издать ту же книгу. И т. д.

Комбинирование литер разного кегля (размера) и начертания давало простор для изощреннейшего макетирования, причем гравированные иллюстрации, по-прежнему изготавлившиеся на досках высокой печати, легко вставлялись в текст в любом месте страницы, поскольку высота доски подгонялась под длину ножки литеры, и текст с иллюстрацией монтировались на матрице (талере) сразу вместе.

Интересно, что рукописная книга продолжала существовать и далее вплоть до наших дней, во-первых, на потребу взыскательным и богатым покупателям, а во-вторых, ради анонимного обнародования еретических идей. Но вот ксилографические книги — блокбухи — в XVI веке уже практически не встречаются, они стали просто не нужны за своей трудоемкостью, малотиражностью и архаичностью внешнего вида.