«Битлз» in the USSR, или Иное небо - [89]

Гости расселись, Ольга начала накрывать на стол, Юлий выставил бутылку, которую им вручил Мучник. Девушка, смешно наморщив носик, строго на нее посмотрела, открыла стеклянную дверцу «стенки» и начала вынимать рюмки и фужеры. Пол следил за ее движениями и все больше убеждался, что ему всегда нравились гибкие брюнетки со спортивной стрижкой и в очках.

Женя играл с собакой, Юлий вполголоса рассказывал Виктору о приключениях «битлов», тот курил «Приму», улыбался и кивал, изредка, в самых эффектных местах, вставляя фразы вроде: «Я бы тут по-другому повернул…» или «Ну, это слишком просто. Впрочем, на то она и правда жизни…» Было ясно, что грани между реальностью и литературой для него не существует.

Алексей на всякий случай выпросил у Ольги англо-русский и русско-английский словари.

В комнату вошла жена Колупаева, Валентина Александровна, молча и дружелюбно всем улыбнулась и ушла на кухню. К поздним гостям здесь явно привыкли.

Джон оглядел комнату.

– Джордж, смотри, сколько книг, – удивился он. "и

– Многовато даже для писателя, – согласился Джордж. Действительно, книги были повсюду – на самодельных стеллажах во всю стену, на всех полках – у Джона на таких пылились никому не нужные сувениры из разных стран. Книги стояли и лежали на тумбочках и даже на телевизоре. Многие были на английском.

Валентина Александровна принесла нехитрую снедь, Виктор Дмитриевич разлил по рюмкам ром «Негро», потом встал и произнес в своей простой манере:

– Я всем вам очень рад друзья, и тем кто здесь живет, и тем, кто издалека. Давайте-ка, с первыми – за дружбу, со вторыми – за знакомство.

Он пригубил из рюмки.

– Ох, это что такое забористое? – Ром, – подсказал Алексей. – Кубинский.

– Экзотика, – покачал головой писатель, садясь. – Не пробовал раньше. Крепкие ребята живут на Острове Свободы. Я как-то пытался курить кубинскую сигару, так против нее моя «Прима» – детская забава. Валя, принеси-ка нашей рябиновой настойки. Лишней не будет. Собственное производство, – сказал он гостям с легкой гордостью. – На своем «мичуринском» рябину собирал.

Он помолчал, но эстафету разговора никто не подхватил, и тогда он продолжил:

– Меня только вот что беспокоит, честно говоря. Вы, самые знаменитые в мире музыканты, пошли не на шикарный банкет, а ко мне. Польщен, конечно, но теперь я должен соответствовать и быть самым талантливым писателем, самым гениальным ученым и самым остроумным в мире собеседником. А я, боюсь, не соответствую. Сюда бы Стругацких, Капицу или хотя бы Гену Прашкевича…

– Да ладно, Виктор Дмитриевич, – успокоил его Юлий, – не скромничайте. Раз мы пришли к вам, значит, вы того заслуживаете, ведь так?

– Ну, если по Гегелю, то да… Ничто не случайно.

– Мистер Колупаев, – сказал Джон, – а вы правда умеете разговаривать с дельфинами?

Писатель укоризненно глянул на Юлия, и тот всерьез заинтересовался вареной картошиной.

– Ну-у… – протянул Виктор Дмитриевич в некотором затруднении.

– Давайте я расскажу, – вмешалась Ольга. – А то там все так засекречено, что папа не знает, о чем можно говорить, а о чем нельзя. А я знаю меньше, так что, скорее всего, ничего секретного не выдам. Но если начну выдавать – ты, папа, дай мне знак. Так вот. Это, вообще, захватывающая история, почему папа ее еще не увековечил, непонятно.

– Я в конце объясню, – сказал Колупаев.

– В общем, еще в далеком пятнадцатом году, – продолжила Ольга, – дрессировщик Дуров предложил использовать тюленей для поиска мин. Чтобы они их находили и буйки ставили. Но ничего не вышло. Грустная получилась история. Немцы про эту затею узнали и всех подводных саперов отравили.

– Печально, – согласился Пол, во все глаза глядя на рассказчицу.

– Да, – кивнула она. – Люди воюют за свои интересы, а за что страдают животные? Уже в наши дни американцы во время Вьетнамской войны начали натаскивать на военные цели дельфинов и морских львов. Морским львам, например, к носам прикрепляли отравленные иголки, и они нападали на подводников. Так погибли два советских…

– О-ля, – предостерегающе произнес Виктор Дмитриевич.

– …вьетнамских водолаза-подрывника, – закончила она.

Пол тут же представил, как он, в специальном костюме с резиновым плавником на спине, спасает подрывника сержанта Ольгу Колупаеву от смертоносного львиного носа.

– Тогда и в нашей стране, – продолжала Ольга, – стали дрессировать дельфинов. В семидесятых годах в Севастополе открыли океанариум. Эти умнейшие животные обезвреживали диверсантов на сто процентов.

– Это как? – спросил Джордж.

– Не так, как вы подумали. Просто срывали ласты, маску и выталкивали на поверхность.

– Вообще-то, в самом начале экспериментов использовались и боевые средства поражения, – подхватил рассказ Виктор Дмитриевич. – Ножи, иглы и даже специальные пистолеты, срабатывающие при ударе. Но после атаки со смертельным исходом противника дельфины переживали такой сильный стресс, что саботировали дальнейшие приказы. А то и… – Колупаев помрачнел. – Вот помню, был у нас дельфин по кличке Ихти-андр, мы с ним были настоящими друзьями… – Он нахмурился и разлил по рюмкам настойку. – В общем, после ряда неудач старались не доводить дело до крайности. Тонкая у них душа, не то, что у нас. И писать я об этом не хочу потому, что совесть мучает. Не за себя, не я это придумал, а за весь наш биологический вид… Чем дольше я работал с дельфинами, тем сильнее убеждался, что они на людей похожи больше, чем мы.