«Битлз» in the USSR, или Иное небо - [75]

Моисей Миронович кивнул и сокрушенно пожал плечами.

– Но мы хотя бы попытались, Мося, хотя бы попытались, – сказал Якубович, с горечью в голосе, выруливая к взлетной полосе. – Я не жалею и, клянусь, не пожалею, чем бы нам не пришлось за это поплатиться…

И, снижаясь, он снова запел, но на этот раз другую песню:

– Поле, поле, поле, поле,

Поле чудес,

Поле чудес

В стране дураков!…

«Аннушка» села. Мучник осторожно высунулся из дверцы и увидел, что по взлетному полю к ним приближаются три «Волги» – две черных и одна белая. Машины подъехали, из белой выскользнула девушка в короткой норковой шубке и в красных сапожках, с караваем на блюде в руках. Мучник, не раз видавший начальственные приемы, обернулся к Якубовичу:

– Не знаю, Леня, в чем тут дело, но нас здесь встречают как дорогих гостей.

– Не соврали, что ли, про Горбачева? – удивился тот. – Может, и впрямь в Томск доставят. Только вот, с чего бы это?

– Да мало ли с чего! – воспрял Моисей Миронович. – Может, пока мы скитаемся, из-за пропажи «Битлз» разразился международный скандал?

– Мэйби*, мэйби, – покивал Якубович и, отстегнувшись, обратился к музыкантам, которые вопросительно на него поглядывали: [* Maybe – возможно (англ.).]

– Keep calm, guys! From now on we will probably fly by a comfortable plane. Maybe**. [** Спокойно, парни! Отсюда мы, наверное, полетим на комфортабельном самолете. Возможно (англ.).]

– Наше дело – пингвинеть, – за всех флегматично отозвался Ринго.

– Леня, сегодня какое число?! – спросил Моисей Миронович, глянув на товарища слегка безумными глазами.

– Семнадцатое, а в чем дело?

– Леня, это перст судьбы! Я все голову ломал, как достойно организовать концерт, как в кратчайшие сроки сделать рекламу и собрать зал… Но если нас действительно быстро доставят в Томск, то все эти вопросы отпадают! Сегодня у меня во дворце выступает «Машина времени», все билеты были раскуплены за месяц, там будет аншлаг! Если мы успеем, мы просто вместо них выпустим на сцену «Битлз». Не думаю, что публика будет разочарована.

– Публика-то, может, и не будет, а вот что ты скажешь «Машине»?

– Они – свои, поймут, – махнул рукой директор. – Сделаю им еще один концерт или два, или три, короче, не обижу…

– Ну, не знаю, не знаю, если у вас так делается…

– Не делается. Но тут случай особый!

– А когда концерт-то? Мучник глянул на часы:

– Через три часа.

– Не успеем. Но попробовать можно.

Они выбрались из самолета. Девушка, блеснув в улыбке жемчужными зубками, поднесла каравай. Все отщипнули по кусочку, обмакнули в солонку из бересты. Хлеб был холодным и вкусным.

Из первой черной машины вылез немолодой человек с лицом хорошо побритого удельного князя, из второй высыпалась челядь, следом выпорхнула симпатичная переводчица.

– Дорогие наши «битлы»! – хорошо поставленным голосом произнес «князь», а переводчица тихонько заговорила на английском. – Добро пожаловать на омскую землю! Это большая честь для нас! Меня зовут Иван Никитич Калита, я – первый секретарь горкома партии города Омска.

Говоря это, он раскрыл объятия и двинулся на сближение. Наглядевшийся по телевизору гостиницы «Москва» на брежневсую манеру встречаться с «товарищами», Джон с ужасом понял, что сейчас этот грузный мужчина будет целовать его взасос. Со страхом и надеждой он глянул на Мучника.

Тот, не растерявшись, выхватил из рук красавицы блюдо с караваем и сунул его между Ленноном и партийцем. Упруго, как локомотив в тупиковый упор, «первый» ткнулся в него объемистым животом и остановился.

– Спасибо за хлеб-соль, – выпалил Моисей Миронович, – мы обязательно посетим ваш город во время гастролей!

Чиновник растерянно кивнул, видимо, Мучник предвосхитил его дальнейший дипломатический ход. Но, тут же собравшись с мыслями, городской глава продолжил:

– Товарищи музыканты! – Он заглянул в бумажку. – Товарищи Мучник и Якубович! Тут у нас на заседании актива возник спор… Сказать по правде, нам было рекомендовано сразу сопроводить вас в самолет генерального секретаря ЦК КПСС и отправить в Томск. Но, друзья, это идет вразрез со знаменитым сибирским гостеприимством. Потому у нас накрыт скромный стол в депутатском зале аэропорта, Людмилочка наша Сергеевна, товарищ Москалюк, тематическую экскурсию проработала – «По следам золота Колчака»… Так что, вам решать.

Мучник посмотрел на часы. Было без четверти пять. До концерта «Машины» оставалось два с половиной часа, а до Томска семьсот сорок восемь километров. Фраза «самолет генерального секретаря» произвела на него впечатление – он понял, что с этого момента можно не просить.

– Исключено, – сказал он твердо. – Мы срочно должны лететь. И учтите, дело это государственной важности. Опа-здание смерти подобно!

– Ну что ж, – с показным сожалением произнес секретарь, – нельзя так нельзя. Нам велено оказывать вам всяческое содействие, так что задерживать не будем.

Тут раздался шум двигателя, рядом лихо затормозил микроавтобус «Раф», из него высыпали телеоператоры с громоздким аппаратами на плечах и журналисты с фотоаппаратами и микрофонами. Одни из них кинулись к музыкантам, другие – к секретарю горкома. Но последнего от интервью отвлек Якубович: