«Битлз» in the USSR, или Иное небо - [21]

Было больно на нее смотреть. Но у Пола в запасе имелся испытанный способ унять ее душевную боль. Для этого надо было или перевести все в шутку, или превратить все в музыку. То и другое действовало всегда и безотказно. Шутка в этот раз была бы, пожалуй, не к месту. Потому он принялся ритмично, в такт причитаниям Линды, постукивать ладонями по спинке переднего кресла.

В какой-то момент она неожиданно для себя обнаружила, что уже и не причитает, а как бы напевает под аккомпанемент перкуссии мужа. Тогда она благодарно улыбнулась ему, утерла слезы и, интуитивно нащупывая мелодию, негромко запела:

– О-о мой Джон…

– Это они про меня, что ли? – пробормотал уже слегка подвыпивший Леннон.

Пол и Линда переглянулись, улыбнулись друг другу и вместе, на два голоса, спели снова:

– О-о мой Джон…

Неожиданно им вторил скрипучий голосок Йоко:

– Как саке свободой опьянен.

– Клево, мать, клево! – обрадовался Леннон. – Точно про меня!

К перкуссии подключился Ринго, начав шлепать по подлокотникам свернутыми «аэрофлотовскими» брошюрами.

– Теперь надо про Пола, – воскликнул Джон и пропел: – О-о мой Пол…

– «Крылья» потерял и не нашел, – моментально подхватил герой куплета, имея в виду неотвратимо надвигающийся крах своего постбитловского проекта «Wings*». [* «Крылья» (англ.).]

– Черт возьми, офигенно! – вскричал Джон. – И что, никто из нас не додумался взять в салон гитару? Мы же собирались сочинять здесь новую песню!

С загадочной улыбкой Джордж открыл небольшой саквояж, вынул оттуда маленькую аккуратную ореховую укулельку, взгромоздился на сиденье в позу лотоса и забренчал в дополнение к перкуссии аккорды соль, ре и ми-минор. И уже под этот более полный и гармоничный аккомпанемент запел Ринго:

– О-о мой Джордж… Тот усмехнулся и скромно продекламировал:

– Ты на Будду в юности похож.

– А Ринго в размер не помещается, – заметил Джон. – А если так? – возразил Пол. – О мой Ринго, о…

– Отлично, – кивнул Джон.

Ринго тут же охарактеризовал себя сам:

– Без друзей не нужно ничего.

– Сделано! – воскликнул Джон и хлопнул в ладоши. – Вот вам и новая песня! Осталось сочинить припев, и готово.

– Мое соавторство будет обозначено? – ревниво спросила Йоко.

Постукивания и побрякивания постепенно сошли на нет.

– Будет, будет, успокойся, мать. С твоей строчки все и началось, я это помню.

– Неправда, – вскинул бровь Пол. – Все началось со строчки Линды.

– Ее тоже не забудем, – кивнул Джон.

– Меня не надо, – махнула рукой она. – Лучше скажи, Джон, что будет с твоей новой песней, про «Над пропастью во ржи»? Вы же вроде ее собирались делать.

– Ее тоже когда-нибудь сделаем. Но вот эта песенка, на мой взгляд, и интереснее, и проще. И мы ее все-таки все вместе придумали.

– Согласен, – кивнул Пол. – Припев сам сделаешь, или мне взяться?

– Давайте я, – предложил Джордж. – Есть идея.

– Да, пусть лучше Джордж, – согласился Леннон. – У него получится что-нибудь более необычное, чем у меня или у тебя.

– Возможно, возможно, – немного ревниво согласился Пол. – Но это касается только слов. А музыку я уже придумал. Смотри, – обратился он к Джорджу. – Берешь мажорный до…

Джордж послушно взял названный аккорд.

– Мелодия такая, – продолжал Пол, – тра-та-та-та, тра-та-та-та. Теперь фа-мэйдж и та же мелодия. И так – два раза.

– Слушай, дай ему самому сочинить, – заступился за Джорджа Джон, – а то ведь психанет, как тогда, на Твикинхэме.

– Не психану, – успокоил его Джордж. – Подходящая мелодия. Сейчас я придумаю слова и распишу вам всем, кто что поет.

– А про что будет припев? – поинтересовался Вепрев.

– Ну… – пожал плечами Джордж. – Догадаться нетрудно. Про карму.

– По-моему, было бы хорошо вспомнить про желтую субмарину, что мы снова в ней, снова вместе, – предложил Пол.

– Можно и про субмарину, – согласился Джордж.

– А еще про наш разрыв можно, – заметил Джон. – Мне тут один фанат сказал, что когда «Битлз» распались, небо для него раскололось на четыре части.

– Можно и про небо, – кивнул Джордж.

– Слушайте, пусть он сам думает, – на этот раз за Джорджа заступился уже Бронислав. – А то, знаете ли, получится какая-то свалка сущностей – свинья просит про желуди, коза про капусту, медведь про мед…

– Точно, – согласился Джон. – Работай, мальчик. Бумага, ручка есть?

Джордж кивнул. – Всё, не трогайте его, – скомандовал Джон.

– Между прочим, – очень кстати влез в разговор Ринго, меняя тем самым тему и освобождая Джорджа от пристального внимания, – я вчера у Барбары нашел на полке разговорник. – Он залез в сумку и показал друзьям книжицу с румяным детиной в шароварах и с чубом на фоне Юнион Джека* на обложке. – И я уже делаю успехи. Вот, послушайте. – Он полистал страницы, поднял брови и, вытянув руку в сторону пассажиров, радостно прочитал: – Йаки у вас йе касети из записом популярьних писень? – Он прищурился от удовольствия. – Какой красивый язык! [* Просторечное название британского флага.]

Бронислав хмыкнул.

– Ринго, это не русский, – сказал он, – это украинский. Но он тоже наш, советский. Если мы…

Закончить мысль ему не дал шум потасовки. Все повернулись на крики. Дрались юные мажоры. Темный Ник прижал светлого Макса складывающимся креслом и, подпрыгивая коленями на спинке этого бутерброда, яростно и монотонно повторял: