Бисмарк. Русская любовь железного канцлера - [14]

Впрочем, Бисмарку было не до наполеоновского треуха. Сверху, с высоты второго этажа, он видел rue de l’Ancienne Comedie — настолько узкую, что кареты разъезжались с большим трудом, и по крышам этих карет невозможно было определить, в какой же из них вот-вот приедут Орловы.

Как давно он ее не видел? С 13 сентября, с Понт дю Гар, всего полтора месяца, но сколько воды утекло от того виадука!

Нервно поглядывая то на улицу, то на свои тяжелые лукообразные часы с Кэттиным брелоком, он бегло просматривал обширное меню, как вдруг какое-то шестое чувство заставило его повернуть голову к лестнице.

И — глаза их встретились!

Она — княгиня Екатерина Николаевна Орлова-Трубецкая, аристократка из рода русско-литовских князей Гедиминовичей и внучка фельдмаршала графа Гудовича, — с высокой официальной прической, с бриллиантами на шее и в роскошном бархатном платье цвета его любимых вишен, шла к нему, натянутая, как струна, и сияюще-вопрошающе смотрела на него своими огромными голубыми глазами.

Бисмарк вскочил, громыхнув едва не упавшим креслом, и только теперь заметил, что рядом с ней идет Николай Орлов — в генеральском мундире с эполетами, он протянул Бисмарку здоровую левую руку.

Бисмарк глубоко вдохнул и мысленно сказал себе: «Стоп! Ты премьер-министр!»

— Дядюшка, — улыбнулась княгиня, — мы так рады вас видеть!

И одной этой фразой сняла всю напряженность момента, вновь стала Кэтти — его «племянницей».

Минуту спустя к петуху «Coq au Vin» Бисмарк, к ужасу Орловых, вдохновенно заказывал свежие и печеные овощи, луковый суп, форель, телячье жаркое, тушеную зайчатину, русскую икру, бургундское вино, сыры, фрукты, портвейн и шампанское.

Едва официант принял заказ, как князь Орлов сказал:

— Поздравляю, в «Ля Франс» пишут, что вчера в Версале Наполеон наградил вас Большим Крестом Почетного легиона.

В руке у него была «Ля Франс» с сообщением о вчерашнем официальном визите Бисмарка в Сен-Клу к Луи-Наполеону уже не в качестве посланника, а министра-президента.

— Но дядюшка, — сказала Кэтти (о Боже, при одном взгляде на нее у него снова защемило в груди!), — как вам удалось при вашей новой должности так быстро сбежать из Берлина в Париж?

– Княгиня, — сказал он с легким нажимом, — я теперь не тот, что месяц назад в Авиньоне. Я премьер-министр! В моем распоряжении сотни шпионов. Они доложили, что вы в Париже, и вот я здесь.

Кэтти и Николай даже не подозревали, насколько мало эта шутка была шуткой.

— Я привез вам ноты, — продолжил Бисмарк и протянул ей красивую папку из розового сафьяна.

— Мерси, дорогой! Ой, это же мой любимый Лист! — она положила на его ладонь свою теплую ручку. — Вы такой милый!..

Николай проследил за этим жестом, но никак не отреагировал, и ее ручка осталась на руке Бисмарка.

— Если Наполеон наградил вас Крестом, — произнес Николай, — означает ли это военный союз Франции и Пруссии?

— Наоборот, — усмехнулся Бисмарк. — Хитрый лис, он этим крестом открестился от всяких с нами союзов.

— Тогда… может, мы обсудим союз Пруссии с Россией?

Тут Кэтти прилегла своей головкой на его плечо:

— У вас такая красивая рука! Когда вы приедете к нам, я сыграю вам все ваше самое любимое, даже Бетховена!

От запаха ее щекочущих волос у него пресеклось дыхание.

Но Николай вернул его к теме политики:

— Обсудим?

— Союз? — уточнил Бисмарк. — Чтобы все об этом трубили? Зачем? Зачем делать из Пруссии честную женщину, когда жизнь во грехе дает нам такие преимущества? — И он посмотрел на Кэтти.

Но она спрятала в ноты свои голубые глазки, и Бисмарк повернулся к Николаю:

— Теперь я провожу внешнюю политику, как прежде ходил охотиться на вальдшнепов: не делаю ни шагу, пока не проверю, достаточно ли тверда и надежна болотная кочка, на которую я намерен ступить.

Тут из дверей кухни появилась инкрустированная тележка с серебряными вензелями «Le Procope». Официант в темно-синем фраке катил к ним большое блюдо, накрытое высоким серебряным колпаком. Под этим колпаком был знаменитый Coq au Vin — петух в божоле.

10

Samois-sur-Seine. Chateau de Bellefontaine.

29 ноября 1862 г.

«Дорогой дядюшка,

в Париже час ночи, весь дом спит, а мне совсем не спится. Николай, как Вы знаете, уехал в Петербург. А я только что вернулась домой с концерта и нашла тут Ваше письмо. В концерте я слушала несколько квартетов Мендельсона и теперь нахожусь под таким впечатлением, что оно заставляет меня бодрствовать даже в столь поздний час. И сразу — Ваши строки, такой приятный сюрприз! Но скажите: почему вы всегда отправляете мне письма через прусское посольство? Я получаю их запечатанными сургучом и дипломатическими штемпелями, и могут подумать, что мы с вами замышляем заговор, опасный для Пруссии и России. Должна признаться, я немного посмеиваюсь над этим… Но это все пустяки, Ваше письмо очень милое — спасибо за него!

Нет, я не забыла волшебные недели в Биаррице и никогда не забуду то время, веселое и сумасбродное, среди изумительной природы. Я тоже очень тоскую по морскому воздуху, по цветочным лугам; часто я закрываю глаза и представляю наш грот, утес и ажурную скалу — все эти прекрасные и восхитительные уголки. Быть может, по милости Божьей, мы сможем снова насладиться всем этим следующим летом…