Бисмарк: Биография - [20]

…

«Рабенмарк считался «лисом» (прозвище первокурсников), только еще начинающим состязаться со студентами-ветеранами в выпивке. В то время ему не было и семнадцати лет, но в смысле зрелости характера, да и во всем другом он выглядел неизмеримо взрослее сверстников… Он был строен, достаточно высок, хотя фигура его еще не совсем возмужала. Одевался он по самой последней студенческой моде. На нем был невообразимый сюртук без ворота и пуговиц, лишенный какого-либо определенного цвета и формы, широченные брюки и сапоги с железными каблуками и угрожающими шпорами. Он носил рубашку без воротника и галстука, и его волосы свисали за уши на шею. Первые наметки усов, тоже без определенного цвета, завершали облик его лица. Непременным атрибутом экипировки была и сабля на поясе. Он прибавлял к своему имени приставку «фон», поскольку происходил из богемской семьи, удостоившейся баронского титула еще до Карла Великого, носил на указательном пальце огромное кольцо с печаткой, на которой был изображен геральдический знак. Таким я узнал Отто фон Рабенмарка, который в иной, более благоприятной среде мог бы сделать себе имя и добиться известности. Он был наделен талантами и качествами не по годам»[42]

Уже тогда юный Бисмарк выделялся своей незаурядностью. Спустя некоторое время Мотли повстречался с прототипом Бисмарка на улице Гёттингена. Вначале он описывает улицу, на которой изо всех окон высовывались головы и плечи студентов: «На них были безвкусные смокинги-кепи и разноцветные домашние халаты, а из ртов торчали длинные трубки и кисточки»[43]

Рабенмарк прогуливался на улице с собакой Ариель: оба — в нелепых одеяниях. Когда четверо студентов, стоявших поблизости, расхохотались, фон Рабенмарк вызвал троих на дуэль, а четвертого, оскорбившего собаку, заставил по-собачьи прыгать через палку. Затем они отправились в комнаты Бисмарка. Мортон обращает внимание на простую меблировку, пол «без ковра и засыпанный песком». Одну из стен украшали силуэты:

…

«Особый и непременный элемент обстановки в комнате немецкого студента — профили друзей, обычно в четыре или пять дюймов, выполненные из черной бумаги на белом фоне и вставленные в квадратные рамки из черного дерева. Приятелей у Рабенмарка, похоже, было немало. На стене насчитывалось по меньшей мере около ста силуэтов, располагавшихся рядами с уменьшением каждого ряда на одну рамку, так что на верху пирамиды оставался один профиль — «старшего» друга из померанского клуба… Другую стену украшали «schlgers», дуэльные шпаги, укрепленные крест-накрест[44]

«Здесь, — сказал Рабенмарк, войдя в комнату, расстегнув пояс и сбросив пистолеты и schlger на пол, — можно на время забыть о буффонаде и вести себя нормально. Утомительное это дело — renommiring (завоевывание репутации, или реноме. — Дж. С.). Я — лис. Когда три месяца назад я пришел в университет, у меня не было ни одного знакомого. Я решил во что бы то ни стало вступить в Landsmannschaft (дуэльное общество. — Дж. С.)[7], хотя у меня было очень мало шансов для успеха. Однако я добился своего и стал уважаемым членом корпорации. Каким образом, вы думаете, мне удалось сделать это?»

«Полагаю, что вы подружились с президентом или старшим, как вы его называете, и другими магнатами клуба», — ответил я.

«Вовсе нет. Напротив, я публично оскорбил их самым наглым образом. После того как я разбил нос старшему, рассек губу другому старшекурснику и наградил менее суровыми знаками внимания еще несколько человек, весь клуб, восхитившись моей храбростью и желая заручиться поддержкой такого доблестного драчуна, проголосовал за меня… Я намерен возглавлять моих товарищей здесь и возглавлять их в загробной жизни. Вы видите, что я человек рациональный и вовсе не похож на тех дурных фигляров, которых вы встретили на улице полчаса тому назад. Думаю, что только таким путем можно добиться превосходства. Придя в университет, я сразу же решил взять верх над своими соперниками, а все они экстравагантные, эксцентричные и жестокие. Я должен был стать в десять раз экстравагантнее, эксцентричнее и жестче…» Тогда Рабенмарку было восемнадцать с половиной лет»[45]

Эрих Маркс, опубликовавший в 1915 году первую обстоятельную биографию Бисмарка и использовавший интервью современников с реальным Бисмарком, — один из немногих историков, читавших роман Мотли. Он отметил: «В гёттингенском студенте Рабенмарке очень точно обрисован Бисмарк, его повадки, облик, разговорная манера»[46] Маркс тоже пишет об увлечении Бисмарка поединками: буян за три семестра участвовал в двадцати пяти дуэлях[47] Однако историк упускает одно важное обстоятельство, касающееся романа «Надежда Мортона». Маркса прежде всего интересует Бисмарк, а не Мотли. Но в романе мы видим две выдающиеся личности: одна из них вдохновила, а другая — написала биографическую новеллу о гёттингенском студенте. Восемнадцатилетний Бисмарк уже обладал особой аурой. Мотли дает нам абсолютно верные детали, отражающие особенности натуры Бисмарка. Во-первых, как пишет историк-новеллист, «в смысле зрелости характера, да и во всем другом он выглядел неизмеримо взрослее сверстников». А во-вторых, уже словами самого Бисмарка, Мотли показывает его прирожденное стремление к лидерству: «Я намерен возглавлять моих товарищей здесь и возглавлять их в загробной жизни… Я человек рациональный… Думаю, что только таким путем можно добиться превосходства». С юных лет Бисмарку была свойственна тяга к властвованию и господству над другими людьми. Позднее во всей своей политической деятельности он компромиссам обычно предпочитал конфликт, словно конфликт обладал особым свойством расчищать и прояснять разделительные линии между друзьями и врагами и служил более эффективным средством для определения характера собственных действий.