Биос - [6]

И всё это смертоносное, как мышьяк.

Её новый дом.

* * *

Двое мужчин и женщина зашли в помещение и расселись вокруг стола для совещаний. Зоя осталась у иллюминатора. Совет Дегранпре сохранять тишину был излишним: набитые людьми помещения её угнетали.

Кеньон Дегранпре представил новоприбывших как Тэма Хайса, Элам Мейзер и Дитера Франклина. Все они были со станции Ямбуку, и все прибыли с последним шаттлом.

Хайса Зоя знала по фотографиям. Он был начальником станции «Дельта» и старшим биологом Проекта Исис — старшим по статусу, не по возрасту. Это был сравнительно молодой человек, несмотря на пять лет ротации на планете. Он был красив грубоватой красотой. Постричься бы ему, подумала Зоя. У него была спутанная борода цвета меди. Иными словами, то был типичный лохматый учёный с Койпера. Остальные двое не сильно от него отличались.

Хайс протянул ей руку.

— Зоя Фишер! Мы надеялись с вами встретиться.

Зоя неохотно пожала его руку. Ей не нравилось прикасаться к людям. Хайсу что, не говорили об этом — или ему всё равно? Ладошка Зои исчезла в его могучей хватке.

— Доктор Хайс, — пробормотала она, пытаясь спрятать неловкость.

— Пожалуйста, зовите меня Тэм. Полагаю, нам предстоит вместе работать.

— Познакомиться вы сможете позже, — сказал Дегранпре. И, обращаясь к Зое, пояснил: — Доктор Хайс и его люди проводят отбор архивных материалов для передачи на Землю.

Зоя внимательно слушала спор между Хайсом и Дегранпре, пытаясь уяснить суть разногласий. Обмен данными с Землёй через пары связанных частиц был столь узким и ограниченным по пропускной способности, что между разными проектами шла нешуточная борьба за передачу данных, и проекты приходилось ранжировать. Финальным арбитром был Дегранпре. Поэтому Хайс, глава проекта Ямбуку, лично доставил сюда не терпящие отлагательства выжимки пакетных данных, собранных его группой, а Дегранпре взял на себя приводящую в бешенство роль бюрократа Треста — равнодушного, скучающего, скептически настроенного. Он вертел в пальцах стилус, закидывал ногу на ногу и время от времени просил Хайса прояснить некоторые моменты, которые, к слову, были совершенно очевидны с самого начала.

— Продемонстрируйте мне видеоматериалы, — в конце концов попросил Дегранпре.

Голограммы и фотографии передавать было особенно затратно, но в качестве свидетельств им не было цены. Там, дома, они находили в прессе особую популярность.

С потолка спустился большой центральный экран.

В изображениях с Ямбуку были микрограммы вирусов, бактерий, прионов и биологически активных белковых цепочек. Все они ЖЛН, как сказал Хайс — «ждут латинского наименования». Среди прочего была и серия обычных фотографий для иллюстрации записей в журнале, сделанных одним из младших биологов.

— Опять лопающиеся мыши? — спросил Дегранпре.

Такого выражения Зое слышать не доводилось.

Хайсу, судя по выражению лица, оно не нравилось.

— Экспозиция живых животных, да.

— Прошу вас, доктор Хайс, продемонстрируйте.

Хайс вызвал изображения из центральной памяти ОСИ и пролистал их вручную. Зоя поймала на себе любопытствующий взгляд Дегранпре. Он хочет увидеть её реакцию? Если да, то почему?

Пояснять картинки встала одетая в серый лабораторный костюм Элам Мейзер, женщина с полным лицом. Голос её звучал сильно и нетерпеливо.

— Концепция заключалась в сортировке микроорганизмов из биосферы Исис посредством пропускания их через микронные фильтры, с тем чтобы оценить летальность и особенности поражения. В спокойный, сухой день мы отобрали пробу воздуха за пределами станции перед наступлением сумерек — метеорологические данные прилагаются. Грубый анализ дал нам ряд органических материалов и обычный набор из капель воды, силикатной пыли, и так далее. Одна проба воздуха была пропущена через фильтр и впрыснута в изолированную камеру с клонированной мышью генетической линии «СИБА-37».

На экране возникла картинка.

Зоя посмотрела на неё, сглотнула и отвела взгляд.

— Результат, в сущности, был полностью аналогичен использованию пробы нефильтрованного местного воздуха. Через считанные минуты мышь проявила симптомы лихорадки. Не прошло и двух часов, как открылось внутреннее кровотечение. Вслед за этим — системный отказ органов, наружное кровотечение и нарушение целостности тканей. Из крови мыши были выделены более дюжины инородных микробиологических объектов — всё те же обычные кандидаты.

— Другой образец воздуха, — продолжила Элам, — был пропущен через фильтр более тонкий. На Земле подобная процедура привела бы к удалению всех спор и бактерий, но не вирусов или прионов. Вторая мышь также умерла — очевидно, — но заражение развилось слегка медленнее. Однако, итоговый результат был тем же.

Комок из шерсти и мускульной ткани в лужице разлагающейся чёрной жидкости. С тем же успехом мышь генетической линии «СИБА-37» могла быть пропущена через кухонный комбайн. Вероятно, подумала Зоя, второй вариант был бы куда милосерднее.

Вид несчастного погибшего существа задел её куда сильнее, чем она ожидала. Горло сжали спазмы, и Зоя задалась вопросом — не стошнит ли её.

Притворяясь, будто рассматривает фотографии, Зоя сощурила глаза, избегая смотреть. Исследование продублировало, подтвердило и углубило более раннюю работу; в нём не было ничего нового. Либо Дегранпре хотел лично это увидеть, либо он хотел, чтобы это увидела Зоя.