Биос - [3]

В комнате и правда было тесновато — от техников, набившихся словно скот в загоне. И все они нетерпеливо ждали, когда Зоя закончит разговор.

— Они обращаются со мной так, словно я радиоактивна, — прошептала девушка.

— Ты — нет. Но они такими станут, если не эвакуируются по графику. Не сомневаюсь, это заставляет их нервничать. Мы должны дать им продолжить заниматься своим делом.

— Я рада, что ты позвонил.

Было здорово ещё раз его увидеть, это лицо Высокого Семейства — такое спокойное и гордое. Аврион Теофилус был единственным человеком, которому Зоя доверяла полностью и безраздельно, и самой трудной частью её миссии — до сих пор — оказалась для неё разлука с Тео. Ну, не парадокс ли это? Её растили и регулировали с тем, чтобы она справлялась с одиночеством. Но Тео был иным, не таким как обычные люди. Это был… ну, это был Тео.

Он был самой близкой заменой отца, которую она когда-либо знала.

— Безопасного тебе полёта, Зоя, — сказал Тео и помедлил, словно в нерешительности. — Ты знаешь, я тебе завидую.

— Мне бы хотелось, чтобы ты мог отправиться со мною.

— Когда-нибудь. Если повезёт, довольно скоро.

Слова прозвучали загадочно, но Зоя не стала спрашивать, что он имеет в виду. Тео всегда хотел увидеть Исис. И, в каком-то смысле, он отправляется туда вместе с Зоей. В межзвёздный перелёт много багажа не взять, говаривал Тео. Но воспоминания ничего не весят, а её память о Тео запрятана глубоко. Зоя хотела ему это сказать, но слова застряли в горле.

Тео ободряюще ей улыбнулся и исчез — вот так, внезапно. Техник тут же унёс монитор прочь.

Теперь время понеслось гораздо быстрее. Кольцо держателя от платформы со щелчком сомкнулось вокруг её шеи, блокируя голову. Здесь будет некомфортно, хотя данную процедуру Зоя репетировала не раз и не два; ей предстоит вытерпеть паралитическую скованность и абсолютную тишину — по крайней мере, в ожидании активации медицинской системы. Потом её скафандр начнёт подавать в тело молекулы снотворных и транквилизаторов. Я буду спать в стальной коробке, подумала Зоя.

Она ждала, когда на неё наденут массивный шлем, тёмный и закрывающий всё вокруг. Сердце молотом билось в груди.

* * *

Последний технический персонал, в том числе Анна Чопра, покинул Феникс в небольшой армаде химических ракет.

Анна не забыла о своём маленьком акте протеста, сколь бы ей этого ни хотелось. Разумеется, её поступок был глупым; это был просто жест, прихоть без какой-либо пользы, и — по всей вероятности — безо всяких последствий. Анну так и подмывало признаться и покончить со всем этим: уж лучше преждевременная эвтаназия, чем ещё десять лет в гериатрической клинике.

Впрочем… ей доставлял глубокое и очень личное удовлетворение тот факт, что она в своём возрасте наконец-то имеет секрет, который стоит хранить.

Оказала ли она услугу этой девушке? В тот момент, когда Анна орудовала скальпелем, ей казалось, что да. Сейчас она в этом сомневалась. Когда Зоя Фишер очнётся без своей нейрохимической сетки безопасности, перемены не будут явными. Пройдут недели, а то и месяцы, пока её нейронные рецепторы ощутят и отреагируют на отсутствие тимостата. Симптомы будут накапливаться понемногу — быть может, достаточно постепенно для того, чтобы Зоя сумела приспособиться к нерегулируемой жизни. Может быть, она даже сумеет научиться нравиться себе такой. Но, рано или поздно, Тресты всё равно обо всём узнают. Девушке поставят другой тимостат, и новая сущность Зои — какую бы она в себе ни раскрыла — уйдёт в небытие. И на этом — всё.

Тем не менее… Всему, что родилось, суждено умереть — быть может, за исключением Трестов. И если жизнь хоть что-нибудь значит, тогда даже краткая жизнь лучше, чем никакая. В глубине души Анне нравилась мысль о том, что Зоя Фишер, порождённое «Устройствами и Персоналом» дитя из пробирки, хоть на день сумеет вырваться из железной хватки Трестов.

Сделай что-нибудь, Зоя, подумала Анна. Что-нибудь яркое, глупое или великое. Плачь, влюбляйся, пиши поэзию. Взгляни на свой новый мир широко распахнутыми глазами.

Анна вывела на экран своей каюты вид на Феникс, превратившийся в слабую искорку света в бездонном колодце пустого пространства. Она решила, что хочет увидеть момент запуска — яркий распустившийся цветок термоядерного события, блистательную зарю с последующим увяданием.

* * *

Обездвиженная и введённая в состояние комы, Зоя стала лишь ещё одним инертным объектом для того, чтобы роботы перенесли его в самое ядро пусковой установки и закрепили внутри сферы с полезной нагрузкой. Эту сферу, в свою очередь, поддерживали колоссальные пилоны, выступающие из массива камня и льда. Линзы из экзотической материи окружали сферу гигантскими кристаллами-восьмигранниками. Линзам, как и остальной части Феникса, тоже предстояло разрушиться — но только через фемтосекунды после того, как они выполнят своё предназначение.

Тело кометы приспособили под термоядерный синтез индуцированным полем. Ни Зоя, ни грузовые роботы не имели понятия об обратном отсчёте, идущем в массивах сверхохлаждённых процессоров. Детонации предстояло запуститься процессорами самой капсулы с полезной нагрузкой, как только нужные критерии будут соблюдены.