Биология трансцендентного - [112]

Глинда Ли Хофман исследовала одно из наиболее знаменитых явлений женского начала в своей книге "Тайное приданое Евы". В этой блестящей работе автор тщательно разрабатывает идею, которую затрагивали многие, — подлинную роль Евы в памятном предании про Эдемский сад, знаменитое яблоко, печально известного Змия и незадачливого Адама. Руководствуясь древним текстом Каббалы, Хофман посвятила около двадцати лет исследованию Книги Бытия на её изначальном, древнееврейском языке, что, как она утверждает, проливает свет на наше литературное и религиозное наследие. Одно из наблюдений Хофман особенно тесно связано с нашей темой. Ева, конечно же, предшествовала Адаму (что подтвердит любой биолог), и то, что дал ей Змей, было не проклятием, а благом, даром, пробудившим сознание (было ли это первым случаем просвещения? Или, быть может, последним?). Осознав свою истинную природу Ева, в свою очередь, пробудила сознание Адама. Чтобы понять подоплеку происшедшего, нужно вспомнить монолитный каменный памятник Сфинкса и триумфально поднятую голову гигантского змея, высовывающуюся из короны на человеческом черепе.

И где, после всего, эволюция и трансцендентность может быть явлена более ясно, чем в образе Сфинкса? Рептильное основание, на котором строится жизнь человека, поднимается на более высокий уровень организации и функционирования. Снова и снова высшее начало привлекает низшее себе на службу, пока то, что было низшим не поднимается до высшего начала, откуда человек растет и переходит границы всех ограничений и преград, становясь воскрешенным человеком. Так что никогда не умаляйте значение змея. Змей и Ева могли быть в сговоре с самого начала. Кому ещё могло удаться усмирить чудовище и возвысить его, если не ей? Понимание этого позволило части змеиной силы обвить всепроникающий третий глаз и побудило нервный узел к движению эволюции. Теперь мы можем понять, почему Бог из Книги Бытия был столь нетерпим по отношению к этой паре выскочек, которые вознамерились встать с ним вровень в творческом плане, что, по сути, Змей и обещал Еве. Ставки были слишком высоки.

Так что можно забыть множество способов, с помощью которых патриархат извратил великое предание о начале человечества, — от смехотворной бессмыслицы с ребром Адама до обещания Еве великой боли и скорби в деторождении в наказание за её прегрешения (этот миф твердо закрепился в психике иудеев и христиан и таким образом стал общепризнанным, что легко происходит со всеми негативными идеями).

Мы хорошо помним о первенстве Евы, которая дала жизнь роду человеческому и наделила его проницательностью. Заключительная глава моей книги — это призыв восстановить доброе имя всем Евам, объединиться вокруг идеи воскрешения прародителя и приблизить второе прозрение слепого, лунатического мира. Особенно это касается нас, Адамов, на которых первое просветление не оказало должного воздействия, если вообще оказало.

Я не говорю о возрождении фантазий Нью-Эйджа о мятежной женщине, которая играет роль богини и жрицы нового храма; а также не имею в виду воинственных женщин, которые видели в темноте или бегали вместе с волками. Все это лишь ложные подмены — подражание поведению мужчин. Подлинный призыв адресован к цивилизованным женщинам, которые будут рожать и сами воспитывать своих новорожденных, что является куда большим подвигом, чем изображение супермена в бюстгальтере. Возрождение Евы означает возрождение женщины, которая была принесена на алтарь патриархального клана, насчитывающего тысячелетия. Я говорю о возрождении средневековой женщины, затерявшейся в лабиринте ужасающей охоты на ведьм церковников и разжигающих костры инквизиции. Я говорю о повитухах, стремящихся облегчить муки рожениц в те минуты, когда они больше всего в этом нуждались, и которых время от времени бросали в тюрьмы с помощью махинаций мужчин-юристов, которыми манипулировали мужчины-законодатели, на которых влияли мужчины-доктора. Я говорю о юной матери, у которой не было другого выбора, как подчиниться навязанному больничному родовспоможению под руководством мужчин, что разрушает узы любви с самого начала. Это должно быть возрождением прозябающих в бедности матерей и их младенцев, оставленных на улице без помощи, которым правительство велит найти работу и сдать своих детей на попечение в детские сады, что подвергает риску их благополучие; или тех матерей, которых бросили мужчины и оставили бороться в одиночестве с тем, с чем даже полные семьи не всегда справляются — с выживанием в экономике, которая деспотически распоряжается средствами, необходимыми для выживания. Это воскрешение изнасилованных на поле битвы женщин, выбранных из всего своего рода, чтобы почувствовать ненависть и гнев, накопленные в молодых солдатах, отправленных на войну и вынужденных убивать и зверствовать (прочтите заключение книги Джила Бэйли "Violence Unveiled", если у вас хватит духу). Это воскрешение девочек, достигших полового созревания, которые учились в Гарварде Кэрол Джиллиган и были так уверены в себе и идеалистичны в 11 или 12 лет и зачастую подавлены и разочарованы в 15.