Биология добра и зла. Как наука объясняет наши поступки - [262]

Все вышенаписанное предполагает существование «миролога», который бы исследовал влияние торговли, демографии, религии, межгрупповых контактов, прощения и тому подобного на способность людей жить в мире. Интеллектуальный вызов, который потенциально принес бы пользу людям.

Но с каждым новым проявлением темных сторон человеческой натуры – от мелких подленьких уколов до кровавой резни – интеллектуальные изыскания кажутся сизифовым трудом. И вот мы, разделяя искусственно интеллект и аффект и раздувая искру чисто эмоциональной убежденности, на этих уже последних страницах книги позволим себе сделать вывод, что надежда есть, что мир изменится и мы изменимся и что мы сами изменим мир к лучшему.

Руссо с хвостом

Больше 30 лет я провел в саваннах, изучая павианов в экосистемах Серенгети в Восточной Африке. Я люблю этих приматов, но должен признать, что они бывают жестокими и злобными, так что слабые часто страдают от клыков более сильных. Обратимся к беспристрастным научным фактам: это турнирный вид с ярко выраженным половым диморфизмом, тенденцией резко наращивать агрессию и переносить свою досаду на другие объекты – другими словами, они могут безобразно себя вести по отношению друг к другу.

В середине 1980-х гг. стае павианов, живущей по соседству с той, которую я изучал, крупно повезло. На их территории построили туристскую базу. И как часто бывает с туристскими базами посреди нетронутой человеком природы, очень трудно оказалось удержать диких животных от поедания остатков человеческой еды. На той территории в роще устроили под деревьями большую мусорную яму и обнесли ее высоким забором. Но что павианам высокий забор! К тому же заборы падают, ворота часто остаются незапертыми – и вот павианы каждое утро по расписанию отправлялись «за продуктами» к мусорной яме. Как и другие широко расселившиеся приматы (я имею в виду людей), павианы едят все: фрукты, растения, клубни, насекомых, яйца, убитых животных, разнообразную падаль. И вот стая под кодовым названием «мусорные» претерпела трансформацию. Павианы обычно спускаются по утрам со своих «спальных» деревьев и проходят по десять миль, собирая корм. «Мусорные» спали на деревьях прямо над ямой, спускались как раз к тому времени, когда с базы приезжал мусорный трактор, т. е. к 8 утра, десять минут отчаянно дрались за остатки жареной говядины и куриных ножек, а потом, наевшись, заваливались спать. Мы с коллегами даже ненадолго забрали для изучения нескольких особей в лабораторию: они набрали вес, у них увеличился слой подкожного жира, повысился уровень инсулина и триглицеридов в крови, начался метаболический синдром{986}.

Каким-то образом «мои» павианы прознали об угощении за холмом, и вскоре каждое утро с полдюжины животных отправлялись поучаствовать в пирушке. В группу входил не абы кто: все-таки смельчакам предстояла встреча с 50 или 60 Чужими. Этими «отважными» были крупные и агрессивные самцы. Обычно павианы посвящают утренние часы общению: они сидят рядышком, играют, вычесывают друг друга, так что группа «охотников» лишала себя общения. Ее члены были самыми злобными, самыми необщительными из всей стаи.

Вскоре после этого среди «мусорных» вспыхнул туберкулез. Люди болеют туберкулезом в хронической форме, они «чахнут» от чахотки. У других приматов болезнь протекает молниеносно, очень быстро распространяется и убивает за несколько недель. Вместе с кенийскими ветеринарами мы определили причину эпидемии: санитарный инспектор на турбазе получил взятку и дал добро на забой туберкулезных коров; животных отправили на бойню, пораженные органы выбросили в яму для отходов – и вот тут их нашли павианы. Большинство «мусорных» умерло, а вместе с ними и группа моих «налетчиков»{987}.

Очень все это было печально. Я выбрал для изучения новую стаю на другом конце парка Серенгети и с полдесятка лет не подходил к месту обитания выживших из предыдущей стаи. Наконец, когда моя невеста приехала впервые в Кению, я собрался с духом и повел ее показать павианов моей юности.

Стая оказалась непохожей ни на одну описанную группу павианов, но состав ее полностью соответствовал ожидаемому в данных обстоятельствах, когда погибла половина взрослых самцов. Пропорция самок к самцам была 2:1 вместо обычной 1:1, а оставшиеся самцы отличались дружелюбием и общительностью{988}.

Они держались вместе, сидели рядом, вычесывали друг друга больше, чем обычно. Уровень агрессии был явно снижен, причем вполне определенным образом. У самцов наблюдалась иерархия доминирования; номер три все равно дрался с номерами два и четыре, защищая свою позицию или пытаясь добиться повышения. Но до минимума снизился перенос агрессии на посторонних особей: когда номер три терпел поражение в драке, он редко выпускал пар и терроризировал номер десять или самку. Уровень гормонов стресса у этих особей упал, по-другому работали нейрохимический комплекс тревоги и бензодиазепины.

И вот вам показатель этого изменения – фотография, которая удивит опытного павиановеда больше, чем если бы павиан изобрел колесо: два взрослых самца-павиана заняты грумингом, т. е. вычесыванием друг друга. Вообще это редчайший случай. Но только не в данной группе.