Биография голубоглазого йогина - [34]

Микрокосм двух дхуни отражал активность всей акхары, которая в свою очередь, служила проявлением бурлящей энергии мелы. Последователи из Раджастана стояли в очереди, чтобы выказать свое почтение и прикоснуться к ногам двух баба, гут же в огромных количествах производились и поглощались чай и чилим. Тут резали овощи, там складывали дрова, и все это делали обнаженные привидения, с которыми я познакомился еще в Амгсода Кунде. Я почувствовал, что очутился дома. Шум, суматоха и тонкая, забивавшаяся повсюду пыль изчезли из-за одного только присутствия Хари Пури Баба.

Пока я рассказывал о своих приключениях в дороге, Хари Пури Баба разглядывал меня. Учитель стал мне намного дороже после того, как я многое повидал в пути и научился ценить его уникальные качества. Я чувствовал, что, сидя вместе с Хари Пури Баба, я нахожусь у источника или совсем рядом с ним. Он стал для меня авторитетом, которому мне было не стыдно поклониться.

— Узнал ли ты о том, кем являешься? — спросил он.

Я ответил, что скорее узнал о том, кем не являюсь. Я все еще не баба, но верю в то, что Гуру Джи сделает меня баба. Хари Пури засмеялся.

— Ты уверен, что действительно хочешь этого?

Будь осторожен! — предупредил он, а затем снова засмеялся. -Ведь если я превращу тебя в баба, потом будет очень трудно превратить тебя обратно.

Учитель сказал, что моя инициация Великого Отречения, "вирья хаван", произойдет в новолуние двумя неделями позже, и что это будет большая массовая церемония. Он велел мне готовиться к получению Дара Знания, "видья санскара", и узнать ко времени инициации кто же я все-таки есть.

Ладно, подумал я, всего две недели до просветления. Кажется, это Кришнамурти сказал, что просветление занимает меньше секунды, и в этот момент время не имеет над тобой никакой власти. Так что двух недель на подготовку хватит. Или же это все же займет целую жизнь? — задумался я. Хотя Адвайта, говорящая о недвойственности, все равно воспринимает время как иллюзию.

— Что такое эта инициация? — начал Хари Пури. — Это открытая дверь, приглашающая тебя в историю. — Я подумал, что учитель имеет в виду какой-то миф. "Не придуманную сказку, но историю, которая живет так же, как живут горы, небо, реки и деревья." История, которая не может содержаться в книге или быть собственностью одного человека. Ты уже знаешь о пахтании Океана, из которого появился потом Нектар Бессмертия, но сейчас происходит такое же пахтание, — сказал Хари Пури, выпрямляясь. — Что такое акхара? — спросил он. — Это машина для пахтания, которая тревожит души и вводит тем самым океан Кумбха Мелы в историю! Разве нет? Разве кумбха — не кувшин, в котором содержатся души всех, кто находится здесь? Разве он также не является сосудом с амритой? Те души, которые уже спахтали, покинули мир смертных. И если ты действительно собираешься получить инициацию, то нужно закончить все дела в этом мире, потому что через две недели ты зажжешь свой собственный погребальный костер.

Ежедневное колесо жизни катилось так же, как и всегда, за исключением дней больших омовений, которые случились трижды за всю мелу. Следование дисциплине, которой меня научил Амар Пури, очень тогда пригодилось, потому что каждый день я вставал в 330 утра, чтобы к четырем часам уже сидеть у дхуни. Это самое священное время дня, и, честно говоря, в глубине сердца я гордился тем, что занимаюсь медитацией в столь ранее время и что первым подаю чай и чилим пытающимся согреться после омовения в реке.

Я будил Кедара Пури, спящего вместе со всеми на соломенном коврике в палатке Хари Пури Баба, и мы отправлялись совершать утренний туалет и омовение.

В этот час темноту усугублял невероятно плотный, стелящийся по земле туман. Месяц январь в районе Доаба, лежащего вокруг рек Ганга и Джамуны, был холодным. А на берегу Ганги было не только холодно, но и очень сыро, кисельный туман висел над водой до восьми или девяти часов утра. Завернутый в одеяло, под которым я тщетно пытался согреться всю предыдущую ночь, я присоединялся к Кедару Пури Баба, моющему руки под уличным краном. Затем мы шли к Ганге и тянули соломинки, чтобы выбрать, кто будет окунаться первым. Мы купались по очереди, потому что на берегу туман был особенно густым, и можно было легко потеряться и, что еще хуже, потерять одежду. Мы с Кедаром Пури Баба приглядывали друг за другом. Он был моим братом и союзником.

Вода была теплой, а воздух обжигающе холодным. Мой внутренний огонь начинал разгораться, потому что я получил даршан элемента воздуха, и, прикасаясь к коже, чувствовал оседающую на ней влажную изморозь. Как только я проходил в воде пять-десять шагов, как все вокруг погружалось в темное марево, в котором было просто невозможно что-то разглядеть. Омовение было даршаном элемента воды. Я перечислял имена всех семнадцати речных богинь и просил их присоединиться к Ганге и Джамуне для получения полного даршана:

О семнадцать речных богинь!

Пусть ваши полноводные потоки,

Вливающиеся в океан,

Сделают мир счастливым и процветающим!

Я умывал рот, три раза окунался, а потом подносил воду еще не взошедшему солнцу, Шива-лингаму, который я формировал пальцами, а затем всем четырем направлениям. Да будет мир процветать!