Биография голубоглазого йогина - [3]
— А я не буду никуда сворачивать и сразу поеду в Гоа, — сказал Сиги. — Переночую в бомбейском «Карлтоне», и утренний пароход доставит меня прямиком в рай.
По словам немца, в Германии его ожидали одни проблемы, и он не собирался возвращаться на родину в ближайшие несколько лет.
«Такое впечатление, что все на этом пароходе мечтают попасть в Гоа», — подумал я.
— Вот из-за этого весь сыр-бор и разгорелся, — глаза Картуша заблестели, когда он вытащил из наплечной сумки еще одну сумку, а из той еще одну, меньшего размера, из которой Картуш с великим почтением извлек маленькую статую бога Шивы, завернутую в красный шелк — Сделана в долине Сват[1], ей не меньше тысячи лет, — объяснил он. — Этот парень хотел заплатить мне за нее сущую безделицу, а ведь он даже не индуист!
— Я найду неплохую хибарку на берегу, — продолжил Сиги, аккуратно помещая ценные вещи под свернутую одежду.
— А я хочу отыскать ледяной дворец Матери Мира, в котором гостят боги и богини, — промурлыкала из-под вуали одна из девушек, пришедших вместе с Картушем. Кажется, она была без ума от своей идеи.
— А ты, друг мой? Куда отправишься ты? — заразительно улыбнувшись, Картуш обернулся ко мне.
Некоторое время я пребывал в нерешительности от изобилия лежавших передо мною возможностей, словно ребенок, только вошедший в парк развлечений, а затем пробормотал:
— Не знаю. Может быть, в Гоа... Но я ищу... Хочу найти что-то, что мы утеряли на Западе... Наверно, я тоже приехал в Индию, чтобы посходить с ума!
— Что, в твоем, э-э-э, Сан-Франциско недостаточно весело? Ты вроде оттуда приехал? -спросил он, удивленно подняв брови.
— Ну, можно сказать, что меня сюда притянуло, — усмехнулся я.
— Да, так было со всеми нами, — согласился Картуш. Его юное лицо контрастировало с неожиданно мудрыми глазами. На вид ему было лет двадцать — двадцать два, то есть чуть больше, чем мне, но при этом Картуш был полон такого достоинства и внутренней зрелости, словно был по меньшей мере на двадцать лет старше.
Поучившись в университете, я бросил его. Я задавал преподавателям вопросы, ответы на которые они не хотели или не могли дать. У меня были совсем не такие представления о жизни, как у остальных студентов. Они, быть может, были незрелыми и неполными, но оттого не менее притягательными для меня. Я перестал верить преподавателям, но не потерял веру как таковую. Я стал считать идею Божественного предначертания сплошной ложью. Я мечтал присоединиться к индейцам, но, к сожалению, они давно вымерли...
— Откуда ты родом? — спросил я Картуша.
— Из Парижа, — ответил он.
— Ты был там в мае, когда началась революция хиппи?
— Нет, я был вместе со своим гуру на Кумбх Меле, самом большом духовном собрании в мире. Настоящая революция состоит в том, чтобы изменить себя, а не общество. Если получится у тебя, тогда получится и у общества. Тяга к деньгам разъедает этот мир изнутри, но надеяться на победу в войне на материальном плане нет смысла. Поиск Истины — это единственное решение.
Большинство молодежи не видело никакой связи между политикой, духовностью и образом жизни. В основе своей мы были наивными идеалистами. Я сказал Картушу, что хочу найти в Индии такое сокровище, которое сделало бы этот мир лучше.
— Лучше? — переспросил Картуш. — Для кого? Ты хочешь опустить рай на землю или поднять землю до небес? Если ты стремишься ко второму, впереди тебя ждут одни разочарования. Достаточно вспомнить Карла Маркса. А мои друзья, которые совершили революцию в 1968, когда-нибудь станут во главе Франции, но все равно ничего не изменится.
Картуш много путешествовал и дважды пересек экватор. Он был уверен в себе и выглядел заслуживающим доверия человеком. Картуш так хорошо знал Индию, что я попросил его составить список мест, которые стоило бы посетить.
— Это пустая трата времени, — сказал Картуш в ответ на эту просьбу. — Нужные места сами тебя найдут, это же Индия.
— А ледяной дворец? — спросил я, чувствуя себя немного глупо. — Он действительно существует?
— Конечно, — ответил он, — но ты не сможешь туда попасть. Иностранцев туда не пускают. Дворец находится в Гималаях, внутри так называемого внутреннего круга. Это место находится слишком близко к Китаю, я думаю, что они боятся шпионов.
— Ты был там? — спросил я.
— Нет, но я пытался. Меня поймала полиция и спустила вниз с горы. Мой гуру сказал, что, если бы я встретил его там, он дал бы мне магический эликсир бессмертия.
Маленькая группа, слушавшая наш разговор, постепенно разбрелась. Мы остались вдвоем, глядя на плывущую по небу луну. Картуш рассказал мне еще несколько потрясающих историй о собственных приключениях в Индии. Насколько я помню, тогда я был очарован тем, что называлось «оккультизмом», мечтал встретиться с настоящими шаманами и магами. Я верил в их существование, но все же нуждался в доказательствах, хотел отыскать старинные манускрипты, в которых содержались бы тайные знания, мантры и заклинания.
Однако, на самом деле, все это было лишь внешним слоем моих желаний. В глубине я отчаянно желал найти ответы на свои «опросы. Вопросы о смысле жизни, о смерти, жизни после смерти, Истине и многих других, не столь ясно сформулированных вещах, которые не давали мне покоя с тех пор, как я впервые попробовал психоделики. В Америке я не смог найти себе Дона Хуана*, который бы вел меня по Пути, и потому читал все подряд: Упанишады, Веданту, книги по теософии. Прочитав их, я понял лишь одно: ответы на свои вопросы я смогу найти в Индии.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.