Биография Джона Стейнбека - [5]

"Райские Пастбища" - первая книга писателя о родной ему Калифорнии - отразили "необычайную и бескорыстную простоту, естественную добродетель, отзывчивость и непринужденность", отмечал А. Кейзин. Здесь присутствует и примитивизм Ш. Андерсена, и юношеский мистицизм другого калифорнийца - Фрэнка Норриса. Известный своими элитарными взглядами американский критик Эдмунд Уильсон считал, что "спокойный вопрошающий взгляд" Стейнбека на жизнь придает его книгам необычайную отзывчивость и открывает прекрасный обзор современных социальных проблем.

Действительно, каждая из рассказанных в книге двенадцати историй повествует о тех или иных человеческих проблемах, которые волнуют жителей долины "Райские Пастбища" и которые на первый взгляд могут показаться сугубо личными. Здесь и несбывшиеся надежды одинокого холостяка Пэта Хамберта, втайне перестраивавшего и переоборудовавшего свой дом для приглянувшейся ему соседки Мэй. Но Мэй ничего не знает ни о связанных с ней мечтаниях Пэта, ни о том, что он тратит большие деньги, чтобы привести в порядок для нее свой дом. И она выходит замуж за простоватого молодого человека Билла Уайтсайда накануне того самого дня, когда закончивший все приготовления Пэт готов пригласить ее взглянуть на дело рук своих. Женитьба Билла на Мэй разрушает и мечту его родителей женить сына на приезжей учительнице Молли Морган.

У жителей долины немало своих маленьких трагедий и драм, которые они стоически переносят. Но их в общем-то сытая жизнь лишена главного, высшего смысла.

Ненавязчивое изображение монотонного, однообразного существования, лишенного какой-либо осмысленной цели, раскрывает перед читателем всю беспросветность окружающей простого американца действительности. В чем смысл этой жизни? - кажется, взывают со страниц книги ее обитатели, влачащие жалкое существование в благодатном и сытом краю в долине с таким обманчивым названием - "Райские Пастбища".

Вторая книга писателя, как и первая, не принесла ему ни славы, ни денег. Между тем жизненные обстоятельства приняли тяжелый оборот. В мае 1933 года паралич разбил мать Джона, и он вместе с женой переезжает в родительский дом, чтобы ухаживать за матерью и облегчить жизнь отца. Заброшена литературная работа, и в короткие часы отдыха Джон уезжает к Эду, чтобы отвести душу в философских беседах о смысле человеческой жизни, о проблемах жизни и смерти, о месте отдельного человека в обществе, его взаимоотношениях с другими людьми. Он с интересом слушает рассуждения Эда об отличии "группового характера" людей от характера отдельной личности. Эд утверждал, что в составе группы человек всегда действует совсем по-иному, чем он действовал бы в этих же обстоятельствах в одиночку. Стейнбек задумывается о том, почему индивидуальные стремления отдельной личности так часто приходят в столкновение с моральными ценностями буржуазного общества. Почему отдельный человек оказывается фактически один на один с огромной машиной частного бизнеса и опирающегося на него капиталистического государства.

Вот и сам он уже несколько лет упорно трудится над своими книгами. Две уже изданы в престижных нью-йоркских издательствах, а кто их читает, эти полторы тысячи экземпляров, кому они нужны? А ведь он вложил в них свое видение мира, свое понимание жизни, он хотел привлечь внимание читателей к этому уголку Соединенных Штатов, который все считают благословенным краем и куда тысячами тянутся переселенцы.

Подобные вопросы десятками роятся в его голове. Он ищет ответа на них в спорах с разными людьми, такими как Рикеттс, Кемпбелл и Уайтекер, в трудах Генри Торо и Ралфа Эмерсона, в поэзии Уолта Уитмена. Он пытается понять смысл учения трансцендентализма о некоей высшей "сверхдуше", частица которой нисходит на человека, если он способен восстановить контакт с природой. Но ведь жители долины "Райские пастбища" живут и трудятся ежедневно на природе, становясь как бы ее продолжением, а разве они счастливы? Нет, дело здесь не в природе, а в чем-то другом. Он ездит с Уайтекером на собрания членов клуба Джона Рида, бывает среди поденщиков и всюду внимательно вслушивается в горячие споры, пытливым взглядом всматривается в окружающую его жизнь. Он уже собирает материал для своих будущих книг, хотя сам еще и не подозревает об этом. Его раздумья находят отражение в письмах и дневниках.

"И снова, как обычно, бедность и животный страх, - записывает он в дневнике в 1932 году. - Страх, что мое перо не сумеет выразить того, что намелют жернова моего мозга. Легко понять, почему древние обращались с мольбой о помощи к Музе. И Муза являлась и становилась рядом. А мы, да поможет нам бог, не верим в муз. Нам не на что опереться, кроме как на собственное мастерство, а его, как подтверждает современная литература, явно недостаточно. Пусть я буду честным, пусть я буду порядочным, пусть мне будут чужды низкие приемы литературных поденщиков. Если необходимо воззвать к богу, то вот моя молитва - пусть я буду сильным и мягким, нежным и умным, мудрым и терпимым. Дай мне хоть на минуту, на один малюсенький миг посмотреть на мир всепроникающим взглядом бога".