Биография Белграда - [27]

* * *

В 2002 году я опубликовал две интерактивные драмы: «Кровать для троих» и «Стеклянную улитку». В основе второй лежит мой одноименный рассказ, написанный специально для интернета, он появился сначала в электронной сети, а потом уже в книге с тем же названием.

Нелинейность и асимметричность «Кровати для троих» с подзаголовком «Краткая история человечества» достигаются с помощью разделения театрального зала на мужскую и женскую половины, как это бывало в церквях, причем для мужской половины спектакль начинается несколько раньше, чем для женской. Для женской части зала останется тайной начальная сцена спектакля, ее показывают только мужчинам, пока женщины в зал еще не допущены. Зато когда после второго действия, во время антракта, господа покинут зал, чтобы выкурить свои сигареты, оставшимся в зале дамам покажут сцену, которую не увидят курильщики. Второе действие заканчивается демонстрацией и продажей шуб, причем одна шуба должна быть разыграна, и в зависимости от того, как ответит на заданный ей вопрос счастливая обладательница шубы, будет сыгран или не сыгран третий акт «Кровати для троих».

«Стеклянная улитка» – это «спектакль в двух первых действиях». Здесь одно и то же событие зритель видит в первом действии глазами главного героя, а во втором действии – глазами главной героини спектакля. Первое действие в первый раз заканчивается трагически, после того как кто-то из зрителей читает слова, написанные на выброшенном футляре от зажигалки; во второй раз оно имеет счастливый конец, потому что героиня случайно роняет и разбивает стеклянную улитку.

Зритель участвует в постановке обеих этих пьес как член суда присяжных, и в зависимости от его приговора действие двигается в том или ином направлении. Когда, например, зритель решает, можно или нет арестовывать ангела, это происходит не на сцене, а в реальности, в зрительном зале. Дальнейший ход спектакля обусловлен этим решением. Зритель выбирает свою дорогу, прокладывает свой путь через драматическое произведение.

Короче говоря, мне показалось логичным после нелинейной прозы и интерактивного романа обратиться и к интерактивному театру. В нем занавес существует не для того, чтобы отделить сцену от зрителей, а для того, чтобы, пересекаясь со вторым невидимым занавесом, делящим зал и сцену в длину на две половины, образовать золотое сечение – некое подобие креста в театральном пространстве.

Книга в новом тысячелетии

Краткая история чтения

Я давно хочу увидеть на какой-нибудь книжной ярмарке книгу с названием «Краткая история чтения». Попробую рассказать, как я ее себе представляю. Однажды в Тель-Авиве мне задали такой вопрос: «В вашей книге мы встречаем трех дьяволов – христианского, еврейского и мусульманского. Где же в вашей книге Бог?» Я ответил спросившему, что сама книга и есть Бог. Не та, конечно, о которой мы говорили тогда в Тель-Авиве, а Книга, которая пишется с большой буквы.

Книга «Краткая история чтения» может начинаться словами: «В начале было Слово, и Слово было у Бога». Долго и медленно, в течение тысячелетий, человечество по слогам разбирало это слово. Училось его читать, глядя на звездное небо, на летящих птиц, на яркие цветы, на каменные скрижали. А потом ответило Богу молитвой в виде жертвоприношения или нарисованного иероглифа, ожидая, что Он сможет прочитать и понять такое послание. Потом были написаны книги-путеводители для мертвых, путешествующих в вечность, появились священные языки, церковная речь отделилась от мирской и начали распространяться сборники законов, посланий и молитв.

Где только не оставила своей записи человеческая рука! На стволах деревьев, на телах мужчин и женщин, на каменных глыбах, на треножниках, в храмах, на стенах и на надгробных камнях, на мечах и на подсвечниках, на лампах и на перстнях, над входными дверями и на бортах лодок, на мостах, на тростях, на печатях, на скалах, на колоннах, на столах, на стульях, в античных амфитеатрах, на тронах, на щитах, на умывальных тазах и на ваннах, на подносах, на занавесях, на стеклянных стаканах и на мраморных сиденьях театров, на знаменах и на тарелках, на гробах и на латах, на золотых монетах и на скульптурных бюстах, на гребешках и на заколках, на дне котлов, на ступках и на внешней стороне мисок, на пряжках и на солнечных часах, на вазах и на поясах, на песке и на воде, на шлемах, на висячих замках и на ключах. Кроме того, те или иные записи можно было обнаружить на церковных клиросах и в купелях, на фресках и на иконах, на колоколах и на металлических переплетах книг, на паникадилах и на крестах, на царских вратах, на сводах куполов, на киотах и на дарохранительницах, на ковчежцах для святых мощей, на панагиарах, плащаницах, опонах, епитрахилях, набедренниках, рясах, нарамниках, орарях, ризах, просфорах, потирах, дискосах, на копьях и копейных звездочках, на лампадах и кадильницах, на сосудах с миром и ладаном, на опахалах, подсвечниках, аналоях, на сосудах для святой воды, на котлах, анафорах, чашах, ножах и так далее… И конечно, в книгах.

Следует напомнить, что человечество на долгом пути своего развития иногда теряло способность к чтению. Текст на Розеттском камне показал, что древние греки умели читать египетские иероглифы, но это знание было утрачено, и прошло более тысячи лет, прежде чем Жан-Франсуа Шампольон с помощью древнегреческого перевода, выбитого на вышеупомянутой плите кем-то, кто знал иероглифы, расшифровал древние египетские письмена.