Бином Всевышнего - [24]

...Верочку хоронила вся деревня.

Страдали все. Но три брата - Петя, Миша и Костик страдали всю жизнь как причастные к этой трагедии. Петр закончил жизнь в ставке Колчака разделил участь со своим командующим. Михаил был арестован в 1930 году. Он как будто с радостью шел навстречу судьбе. Через пять лет тюрьмы был выслан в Среднюю Азию на работы, а по работе командирован на короткое время в Ленинград. На канале Грибоедова, против Казанского собора, в квартире знакомого Миша был застрелен сотрудником НКВД, когда пытался выброситься из окна, знал, что второй раз пыток не выдержит.

Впрочем, и средние братья - бывшие русские офицеры Василий и Александр в 1921 году были арестованы и бесследно изчезли. Сам граф Черницкий был сброшен в 1918 году на ходу под трамвай со словами: "Ах ты, царская сволочь, еще жива?!!"

Костик долго болел, рос замкнутым, молчаливым, а когда редко, бывало, улыбался, улыбка его была грустной, будто он один виноват в смерти сестры, а позже в смерти всех своих братьев и даже в смерти отца. Мамочка рассказывает, что помнит эту его улыбку. О чем он думал, никто не узнал. Он хорошо учился, исправно служил как военный инженер до октября 1917 года.

После переворота Константин Иванович растерялся, мыкался, довольствуясь случайными приработками, переезжал с места на место и, наконец, к концу 20-х нашел где-то временную работу землемера на Северном Кавказе. Но разъезжая по работе, он должен был (как бывший дворянин и офицер) ежемесячно регистрировать свое местоприбывание в пунктах ОГПУ, что он и проделывал регулярно, все более сжимаясь от необходимости происходящего, от подступающего исподволь страха, а главное, от нереализованноеT своих идей, о которых никто не знал.

Он долго не женился. Терпеливо искал женщину, похожую на маму. Как он нашел мою бабушку - отдельная история. Но когда он, увидев ее, сразу же сделал ей предложение - ему было 40 лет, а ей 17... Тут-то и выяснилась его навязчивая идея - сотворить дочь Веру.

И вот однажды, когда он, приехав на очередную отметку в ГПУ, узнал, что его жена в больнице, в послеродовой горячке, а девочку, которую она родила, отпевают в церкви, он бросился не к страдающей жене, а в церковь. Он узнал, что когда девочка стала задыхаться, старушки, захватив бабушкину сестру, заторопились в церковь окрестить новорожденную, пока жива, и назвали по имени тетки - Зоей. С именем Зоя она и отошла.

Но деду-то нужна была Вера. Это была его идея, ради этого он выжил один, ради этого мучился и искал бабушку.

В церкви готовились к отпеванию рабы Божьей Зои. Сгрудились у сколоченного наскоро ящика с крошечным тельцем. Старушки зажигали свечи, уже батюшка приближался и вдруг в ноги ему метнулся человек в овчинном полушубке, невменяемый совершенно, со словами "Вера, Вера, Вера".

Батюшка перекрестил "юродивого" и продолжал свой путь. Дед на коленях метнулся к гробику, поднялся, взял из него крошечное создание и снова встал на колени перед батюшкой, моля его об одном, чтобы переименовал на Веру, пусть даже неживую, но созданную им, Константином. Старушки вмиг пригасили свечи, отступили в мрак церкви, крестясь и причитая что-то непотребное про деда: не мог же батюшка крестить покойницу, не мог и перекрестить второй раз.

Старушкам хорошо известны все церковные обряды. А дед тем временем распахнул тулуп, рубаху, спрятал на своей теплой груди девочку, прикрыв ее овчинными полами тулупа. Он стоял и молил, и молил Бога и вдруг почувствовал будто тельце шевельнулось. Дед истошно закричал: "Она жива!"

Батюшка на мгновение опешил, но сразу же пришел в себя и, не теряя ни мгновенья, взял девочку на руки и переименовал ее. Так моя мамочка стала Верой. Бабки не решаясь приблизиться, запричитали про чудо Господне, а дед поцеловав руки батюшке, прижал свою дочь к сердцу, стал прикладывать к каждому образу и так оставался в церкви до вечера. Бабушка рассказывала, что дед не отпускал маму с рук несколько дней. Не ел, не спал, все держал на груди, гладил, сам кормил, сам пеленал, плакал и молился, молился.

- Он погиб на войне?

- Он умер с голоду в Ленинграде. Он был ранен, но умер от голода. Когда он понял, что регистрация бывших русских офицеров и людей дворянского сословия - это не только обидно и унизительно, но и страшно, дед вернулся в Ленинград без разрешения властей, нелегально, и там "исчез".

То есть он жил, но не официально. Он жил без паспорта. Незаконно. До самого начала войны. Жил в каких-то подвалах, ютился в углах коммунальных квартир, под кроватями у добрых хозяев, таких же преследуемых, как и он. Чтобы подкормиться нанимался на поденные работы, перебирая гнилую картошку на овощных базах, торговал чужи ч добром на барахолках, чистил на углах улиц своего бывшего СапкгПетербурга башмаки прохожим...

Изредка приходил в Эрмитаж навестить своих предков в галерее Героев 1812 года.

Мы часто смотрели кинофильмы, где убегавшие с родины оказывались в каком-нибудь ужасном и даже кошмарном Париже, становясь там швейцарами или таксистами. Нам показывали эти фильмы, чтобы мы знали и понимали, как плохо "бывшим" жилось там, за проклятой границей.