Бином Ньютона, или Красные и Белые. Ленинградская сага - [33]

Умные люди годами вычисляют эти самые замечательные таблицы… так, открываем: Winkelmesser, Schritt Winkelmesser, Wasserwaage, Aufsatz, все понятно…

«А-ангх!!» — заставив меня вздрогнуть, из ствола пушки вылетает сгоревшее пушечное сало клубочком оранжево-желтого огня. Это Саня дал прогревающий холостой выстрел, на первом, самом малом заряде, чтобы прогреть в цилиндрах гидравлику. «Наташа» потихоньку просыпается…

Так, что у нас с внутренней баллистикой? Температура заряда — есть, теперь температура снаряда… Приведенные в окснарвид (Окончательно снаряженный вид, то есть с вкрученными взрывателями, протертые керосином от смазки. Прим. переводчика) фугасные гранаты уже лежат на брезенте, разложенные по весам: плюсики к плюсикам, минусики к минусикам…(снаряды отличаются от табличного веса в ту или иную сторону, поэтому их маркируют. Стреляют как правило, серией с одними весовыми знаками. Прим. переводчика), зарядные мощным деревянным, окованным медью (чтобы не давал искру при соударении со стальной гильзой) ганшпугом выламывают усиленную, залитую парафином крышку с первой зарядной гильзы…

Хорошо, что цель у нас протяженная в широтном направлении! Значит, перелеты и недолеты будут все равно по цели.

Это раньше артиллерист говорил: «Цель вижу — стреляю.» А теперь только укажите мне координаты…

Наконец готовы исходные данные. Вершинин наскоро проверяет мои исчисленные установки, одобрительно кивает головой и отходит молча в сторону.

Здесь, на огневой, я сейчас самый главный.

Начинаю работу:

Цель сто первая!

Пехота!

Гранатой!

Взрыватель осколочный!

Заряд третий! («Возьму максимальный, пусть Саня обижается!»)

Угломер 44–20!

Уровень 30–01!

Огневая, высота укрытия? — Сорок! («Отлично. Эта команда была совершенно излишняя, но лишний раз проверить себя не мешает. Стыдно будет, если во время первой же стрельбы засажу снаряд по верхушкам ближних деревьев!»)

Прицел 550! («В первый раз на такую дальность стреляю!»)

Основному!

Один снаряд! («Господи, благослови!»)

О-гонь!

Саня около орудия резко машет флажком: — О-рррудие!

«А-А-А-А-АРГXXХ!!!» — это было совсем не похоже на выстрел. Из ствола вылетает огромное соломенно-желтое облако, оранжевым всплеском осветив на долю секунды все в округе. А потом звуковая волна ОБНИМАЕТ меня, гася все звуки…Не смотря на то, что я предварительно открыл рот, чувствую, что оглох…

Однако Санино: — Откат нормальный! — все-таки я услышал. Значит, тормоз отката сработал штатно.

Шипящий гидравликой накатник медленно возвращает ствол на место.

Да, вот это мы долбанули! Перед орудием снег сдуло, а где не сдуло — присыпало черным конусом сгоревшего кордита.

Лязгает затвор, выбрасывая раскаленную, змеино шипящую на снегу гильзу. Зарядный подхватывает её, просунув ганшпуг в дымящийся зев и с усилием откидывает в сторону.

Батарейцы неумело суетятся, под руководством неумолимого Петровича! Быстрей, быстрей, ребятки! У нас боевая скорострельность — 25 выстрелов в час.

Наконец, зарядили, проверили установки…

Саня поднял вверх свой флажок.

Огонь!

И новый снаряд с с жутким сверлящим звуком улетает в закат…

Потихоньку разойдясь, батарея все увеличивает и увеличивает темп стрельбы… До конца огневого налета остается всего два снаряда, как вдруг…

После очередного «А-А-А-АРГXX!!!» вдруг звучит ужасающее «ЧВАНГ!»

Я вижу, как опытный Петрович, как сноп, рушится с орудия на землю, по дороге сбивая с ног и прижимая к черному снегу Саню…

Я со всех ног бросаюсь к орудию… Бедная «Наташа», обнажив залитые желтым веретенным маслом цилиндры, застыла в крайнем положении! Ствол назад не вернулся.

Саня, с неумелой беспомощностью матерясь, обливаясь злыми слезами, уже лезет с гаечным ключем на верхний станок…

— Что там?

— Опять сальник! Чертов «Фарбениндустри»! Надо было «Дюпона» дожидаться…

Неизвестно откуда нарисовавшийся Ройзман, вертя в руках поднятый сертификат, который Саня в гневе швырнул на снег, с интересом его читает:

— Dieses Produkt ist für den Einsatz bei Temperaturen von plus 50 Minuten bis zwölf Grad Celsius bestimm… Вот, камераден, слышите? minus zwölf! А на дворе аж все минус тринадцать! Разумеется, что никаких гарантий фирма при таких чудовищно низких температурах не дает …[40]

18

… Спустя несколько (по нашим расчетом, трое. Прим. Переводчика) суток мы все еще оставались практически на месте нашей прежней огневой позиции, где провели свой пока все ещё первый, не слишком удачный бой. Хотя, как сказать! Для нас, может быть, и не слишком, а вот для белофиннов…

Немедленно сменив место расположения огневой (под этим громким именем надо было понимать перемещение на соседнее, чуть меньшее по размерам и чуть более ближнее к дороге заснеженное колхозное поле), как это предписывает канон русского артиллерийского искусства («Сделал дело — вымой тело! Отстрелялся? Немедленно меняй ОП!»), мы было приступили к обустройству огневой и ожиданию дальнейших боевых задач.

Взявшись за топоры, лопаты и пилы, вчерашние зека, они же позавчерашние кулаки, дружно сварганили за одну ночь хоть и не мост хрустальный через матушку-Онегу, но пристойные землянки в один накат.

Смотрю я на русского мужика в сером лагерном ватнике, и понимаю все больше и больше: да сошли ты его в самую Камчатку, он только поплюет на натруженные мозолистые ладони и мигом сварганит себе — барак да баню, охране — казарму и сторожевые вышки, интеллигентным лагерным придуркам — хлеборезку, больничку и КВЧ …