Билл Гейтс рекомендует. 10 книг о важном в одной - [51]

Это восприятие действительности в значительной мере формируют СМИ. Новость об убийстве попадет в передовицу, а факт, что общее число убийств в этом году вновь снизилось, — едва ли. Достаточно десяти убийств в год на миллион человек, чтобы мы каждый день ужасались нескольким актам жестокости. Мы попадаем в одну из ментальных ловушек: когда мы легко можем привести пример какого-то явления, это явление кажется нам известным и распространенным. Кроме того, близкое в пространстве или времени событие «весомее», чем события отдаленные.

Опровергнуть эти заблуждения можно лишь статистикой, что Пинкер и проделывает, последовательно приводя данные, свидетельствующие о постоянном, с самого начала истории, тренде — снижении насилия. Тем самым затрагивается вопрос о человеческой природе. Каковы источники заложенной в нас агрессии и какие человеческие качества («лучшие ангелы») способны им противостоять? Какие перемены происходили в обществе, как развивающиеся навыки и знания способствовали распространению эмпатии и прогресса?

Эволюционная психология рассматривается здесь в совокупности с социальной психологией (институты и инфраструктуры), с философией и политической историей. Зачем это менеджеру, специалисту или предпринимателю? Чтобы понимать, на каких ценностях базируется развитие социума, и сохранять связь с ним, растить детей в соответствии с лучшими качествами человечества, строить отношения внутри и вовне организации, опираясь на историю человечества.

Паттерны истории: впереди катастрофа?

Чудовищное кровопролитие первой половины XX века и создание ядерного оружия побудило многих мыслителей, историков и простых обывателей ожидать в скором времени окончательной катастрофы человечества. Предстоят ли нам еще более жестокие войны и ядерный апокалипсис? Многие ответят на этот вопрос утвердительно, ссылаясь на:

• очевидный пример мировых войн, революций, геноцидов;

• доказательства агрессивной природы человека, которые мы наблюдаем повсеместно: междоусобицы в постколониальном мире, терроризм и т. д.;

• испорченность современного человека, не сдерживаемого верой и традицией;

• общую распущенность, рост преступности, грозящий войной «всех против всех»;

• «Фаустову сделку» — наука и технологии снабдили нас разрушительным оружием;

• философские представления о циклах развития и конце цивилизации.

На основании циклической теории интенсификацию войн предсказывал в 1950-х Тойнби.

С другой стороны, вторая половина XX века — беспрецедентно долгий период избегания войн между великими державами и развитыми странами, а именно такие войны были наиболее разрушительными.

Периоду после 1945 года историк Джон Гэддис дал название «Долгий мир».

Является ли это временной передышкой, или мы можем объяснить причинно-следственные связи, приведшие к долгому миру, и надеяться на его прочность? Продолжительность мира сама по себе не так уж обнадеживает: сторонники теории циклов полагают даже, что чем дольше отсрочка, тем страшнее будет сама катастрофа.

Оптимистов сравнивают с индюшкой, которая накануне Рождества радуется взаимопониманию с людьми.

Главный вопрос — о паттернах истории: в самом ли деле наблюдается эскалация насилия? Существуют ли циклы, в которых периоды разрядки сменяются ожесточением насилия?

При сравнении XX века с прошлым неверное представление могут вызвать три фактора: Пропорции. Если прежние войны уносили меньше жизней, то в пропорции к тогдашнему населению Земли — больше.

Историческая близорукость. Мы гораздо лучше помним недавние события.

Из 21 страшнейшей массовой бойни 14 случилось до XX века — в абсолютных цифрах, а в пересчете на проценты от населения Земли из событий XX века только Вторая мировая война попадает в «черную десятку». На первом месте — мятеж Ань Лушаня в VIII веке, уничтоживший 2/3 населения Китая (шестую часть населения Земли).

Неверная оценка рисков. Согласно теории Тверски — Канемана, люди оценивают вероятность события не статистически, а вспоминая доступные примеры.

Существенную роль в формировании искаженного восприятия играют СМИ, подробно описывающие садистские убийства, теракты, стычки вялотекущей гражданской войны. Газеты и телевизор при этом не сообщают изо дня в день о снижении преступности или о том, что в таком-то регионе Африки уже 29 лет нет гражданской войны. Возникает ощущение, что мы живем «среди насилия».

При выстраивании паттернов особенно важно сравнение с XIX веком: многие авторы апокалиптических сценариев утверждают, что если циклов и не существует и даже если прослеживается многовековая тенденция к снижению насилия, в XX веке произошел перелом к худшему:

• Цивилизационный процесс исчерпался.

• Демократии доказали свою несостоятельность.

• Не удалось решить проблемы ресурсов и неравенства.

• Создано оружие массового уничтожения.

На самом деле сравнение с XIX веком подтасовано: век отсчитывается после периода Наполеоновских войн, и не принимаются во внимание события вне Европы: резня в Китае, работорговля, колониальные завоевания, Гражданская война в Америке, войны в Африке…

Льюис Ричардсон, математик и метеоролог,