Билл — герой Галактики. Книга 1 - [5]

— Что, черт побери, значит — "естественно"? Никого я не желаю истреблять! Я сплю и вижу, как бы поскорее вернуться домой и стать техником по удобрениям.

— Так я же говорю не о тебе лично, э-э-э... — Трудяга открыл красной рукой новую банку с пастой и запустил в нее пальцы. — Я говорю о людях вообще, об их поведении. Не мы их — так они нас. Правда, чинджеры утверждают, будто война противна их религии, будто они только обороняются и никогда не нападают первыми, но мы не должны им верить, даже если это чистая правда. А вдруг им придет в голову сменить религию или свои убеждения? В хорошеньком положении мы тогда окажемся! Нет, единственное правильное решение — вырубить их теперь же и под самый корень!

Билл выключил бритву и сполоснул лицо тепловатой ржавой водой.

— Бессмыслица какая-то... Ладно, моя сестра, которой у меня нет, не пойдет замуж за чинджера. Ну а как насчет этого? — Он ткнул пальцем в надпись на дощатом настиле: "ВОДУ СПУСКАЙ — О ВРАГАХ НЕ ЗАБЫВАЙ". — Или этого? — Лозунг над писсуаром гласил: "ЗАКРОИ ШИРИНКУ, ОХЛАМОН, — СЗАДИ ПРЯЧЕТСЯ ШПИОН!". — Даже если на минуту забыть, что никаких секретов, ради которых стоило бы пройти хоть милю, не то что двадцать пять световых лет, мы все равно не знаем, — как чинджер вообще может быть шпионом? Разве семифутовую ящерицу замаскируешь под рекрута? Ей и под Смертвича Дранга не подделаться, даром что они как родные бра...

Свет погас, и, словно произнесенное вслух имя вызвало его, как дьявола из преисподней, в бараке взорвался голос Смертвича.

— А ну по койкам, живо! Вы что, говнюки паршивые, не знаете, что идет война?

Билл, спотыкаясь, пробрался к своей койке в темноте барака, единственным освещением которого служили красные уголья Дранговых глаз. Заснул он мгновенно, как только голова коснулась твердокаменной подушки, но буквально через минуту сигнал побудки вышвырнул его из койки. За завтраком, пока Билл в поте лица резал эрзац-кофе на мелкие кусочки, чтобы их можно было проглотить, теленовости передали сообщение о тяжелых боях с крупными потерями в секторе бета Лира. По столовой пронесся стон, объяснявшийся отнюдь не взрывом патриотизма, а тем, что любые плохие новости означали для новобранцев ужесточение режима. Никто не знал, в чем это будет выражаться, но сам факт сомнения не вызывал. Так оно и вышло.

Утро выдалось чуть прохладнее, чем обычно, поэтому смотр, Регулярно проводимый по понедельникам, перенесли на полдень, чтобы железобетонные плиты плаца успели хорошенько раскалиться и обеспечили максимальное число солнечных ударов. Билл, стоявший в заднем ряду по стойке "смирно", заметил, как над парадной трибуной воздвигли балдахин с кондиционером. Это сулило появление большого начальства. Предохранитель атомной винтовки продырявил Биллу плечо, на кончике носа собралась большая капля пота и струйкой сорвалась вниз. Краем глаза он видел, как по рядам солдат зыбью пробегают волны: сомкнутые в тысячную толпу люди то и дело падали в обморок. Их подхватывали бдительные медбратья и волокли к санитарным машинам. Здесь солдат укладывали в тень, чтобы, как только они придут в себя, пихнуть их обратно в строй.

Оркестр грянул: "Вперед, десантники, — и чинджеры разбиты!"; переданный в каждый каблук сигнал встряхнул ряды, поставил их по стойке "смирно" — и тысячи штыков сверкнули на солнце. К парадной трибуне подкатила машина генерала — о чем свидетельствовали две звезды, намалеванные на борту, и кругленькая фигурка шмыгнула из раскаленного ада в благодатную прохладу балдахина. Билл еще никогда не видел генерала так близко, по крайней мере спереди; однажды, возвращаясь поздно вечером с наряда, он заметил, как генерал садился в машину возле лагерного лекционного зала. Во всяком случае, Биллу показалось, что это генерал, хотя он видел его всего мгновение, и то сзади. Поэтому в памяти генеральский образ запечатлелся в виде огромной задницы, приставленной к крошечной муравьиной фигурке. Впрочем, столь же смутное представление сложилось у Билла и о других офицерах: рядовые не сталкивались с ними во время обучения. Однажды ему все же удалось как следует разглядеть лейтенанта второго ранга около канцелярии: он убедился хотя бы в том, что у офицера есть лицо! Был еще военный врач, читавший рекрутам лекцию о венерических болезнях, который оказался всего в тридцати футах от Билла. Билл, однако, о нем ничего сказать не мог, так как ему досталось место за колонной, и там он сразу захрапел.

Когда оркестр умолк, над войсками проплыли антигравитационные громкоговорители, и генерал произнес речь. Ничего стоящего курсанты и не надеялись услышать, а в конце, как и следовало ожидать, генерал объявил, что в связи с тяжелыми потерями на полях сражений программа обучения будет ускорена. Потом опять заиграл оркестр, новобранцы строем разошлись по баракам, переоделись в свои власяницы и быстрым шагом отправились на стрельбище палить из атомных винтовок по пластиковым макетам чинджеров, выскакивавшим из подземных щелей. Стреляли вяло, пока из одной щели не высунулся Смер-твич Дранг. Тут все стрелки переключились на автоматический огонь, и каждый влепил ему без промаха целую обойму, что, безусловно, было рекордом меткости. Но дым рассеялся — и ликующие вопли солдат сменились криками отчаяния, когда они сообразили, что разнесли в клочья всего лишь пластиковую копию, оригинал которой появился сзади и, щелкнув каблуками, вкатил им по месяцу нарядов вне очереди.