Билет на Марс - [40]
— Я не знала, что так нужна эта руда, которую вы ищете. И дедушка этого не знал. А то бы он поспешил… — призналась девочка. — Ребята, дайте слово: если полетите на Марс, то и меня возьмете. Вот увидите, обузой не буду!
Юлька и Гешка одновременно подумали, что этот человек и верно обузой не будет.
— Лететь только втроем! — серьезно сказал Гешка.
— Только втроем! — отозвались Нюра и Юлька.
И они еще долго сидели на бревнах, глядя на красненькую звездочку Марс.
Утро, в которое покидали Уньчу Брагины, было прохладным. Ночью выпал иней, и картофельную ботву в огородах словно посеребрило.
Виктор Васильевич сердечно простился с геологами. Быстрым, ловким движением забросив за спину кошель-пестерь, притопнув мягкими бахилами, Брагин сказал:
— Ну, до скорого свидания!
Посмотрев на гору Караульную и погрозив ей, полусерьезно, полунасмешливо сказал:
— А ты, гражданочка Караульная, готовься отдать свои богатства заберем. Начнутся разработки, и я, старый, буду не из последних…
Провожать Брагиных пришли и пионеры шестого класса «Б». Все они шумной ватажкой, под водительством Нюры, направились вверх по реке.
Ребята проводили Брагиных до горы Шоташ. Высокая, густо поросшая лесом, она мрачным треугольником поднялась на севере.
Виктор Васильевич остановился возле небольшого ручейка.
— Обратите внимание на цвет воды, — сказал он.
Вода была рыжевато-красной.
— Ой, краснота какая! — воскликнула Нюра и зачерпнула пригоршню воды.
Гешка, Юлька и все остальные уньчане не один раз бывали около ручья и не удивились этому.
Виктор Васильевич снял поклажу и, присев на пенек, оглядел ребят.
— Хотите, расскажу вам легенду, старую легенду кочевников-вогулов. Теперь вогулы уже оседлые люди и называют себя манси… — Брагин помолчал и совсем неожиданно сказал: — А ведь я тоже из этого племени, тоже манси. Пойдемте-ка вверх по ручью… Там водопад есть.
Виктор Васильевич опять надел свой пестерь и, не оглядываясь, зашагал по еле приметной тропинке, проложенной по правому берегу ручья. Они прошли около трехсот метров и очутились возле невысокой скалы с двумя вершинами.
Линия, разделявшая вершины, имела такой ровный треугольный вырез, что казалось, кто-то сделал это сознательно. Из разреза с высоты двух метров падал ручей с красноватой водой. Между вершинами скалы, вдалеке, угрюмо поднялся Шоташ.
Виктор Васильевич начал свой рассказ:
— Когда дует ветер со стороны этой горы, всегда становится холодно и начинается ненастье. Манси подметили это и звали гору злой, нехорошей. Они сложили про нее легенду. Было это давно, когда жили еще деды моих дедов и манси ютились в дымных берестяных чумах. Вместо ружей у них были лук и стрелы, огонь добывали высекая его бруском железа из кремня. Жили манси очень бедно, но дружно. Только хмурый Шоташ мешал им жить. И люди проклинали Шоташ, когда он посылал на них среди лета тучи с холодным дождем. И вот один раз, рассердившись на них, Шоташ приказал реке Осьве: «Прогони людей, они надоели мне. Без них мне было спокойно дремать века». «Нет! — ответила красавица Осьва. — Нравятся мне люди, веселее с ними». «Ах так! За свое непослушание ты поплатишься, гордая Осьва!» — сказал грозный Шоташ и двинул на Осьву груду камней. Но был у Осьвы друг — утес Богатырь. Он своей грудью приостановил камни. Рассердился Шоташ еще сильнее и сказал: «Накажу вас обоих!» — и молнией ударил по утесу. Расколоть утес донизу ему не хватило силы, но его вершину расщепило надвое. Выстоял утес Богатырь, но поплатился своей кровью. Смотрите, течет она до сих пор… Если разобраться в этой легенде, то в ней есть кое-что от жизни. Я обследовал ручей.
Действительно, в давние времена со стороны горы Шоташ был оползень. Грунт и камни съехали к реке, но путь оползню преградил этот утес. А ручей, который появился здесь после оползня, пройдя через подземные рудные залежи, приобрел красноватый цвет.
Виктор Васильевич улыбнулся и закончил свой рассказ.
— Это, конечно, предрассудки, но народное поверье гласит: тот, кто, собираясь в дальний путь, умоется водой из ручья, обязательно вернется в эти места И поэтому манси, уходя со стадами оленей на летние отгонные пастбища, умывались из этого ручья… Ну, прощайте, друзья!
Он подал каждому руку и, мягко ступая бахилами, зашагал вниз по ручью к реке. Нюра тоже пожала всем руку и догнала деда.
Уньчане повернули назад и, чтобы укоротить путь, пошли прямиком через поляну. Только Геша остался. Странное чувство овладело им: было чуть-чуть тревожно, чего-то жаль.
— Нюра! — несмело окликнул он девочку.
Она остановилась.
Геша подошел и растерялся. Теребя пуговицы на своей рубашке, он проговорил:
— Значит, уходите? А мы вот остаемся…
Он понимал всю нелепость сказанного им, но на ум больше ничего не приходило.
— Да… Пора домой. Дедушка все сделал. И меня ждут на кордоне. Готовиться надо в школу…
Только сейчас дошло до Гешки, что они расстанутся с Нюрой надолго. И он очень жалел об этом. Первые зарницы хорошей, светлой дружбы с девочкой затронули его. До этого Гешка всегда относился к ним с насмешкой. А вот эта стройная девочка, с большими зеленоватыми глазами и ямочкой-зарубкой на подбородке, казалась ему непохожей на других.
