Билет на балкон - [10]

– Или балыка?

– Ах, что вы не даете поспать! – Кутищев с удивлением и даже некоторым страхом увидел, как из-под плотно прижатых Машиных ресниц показались слезы.

«Это она из-за подруги… Какая чепуха и глупость…»

– Я ему дала телеграмму по радио, – говорила позади женщина старушке. – Ночью «молнию» принесли… Почти пятьдесят слов… Пишет, продай мой костюм и прилетай. Мы такой с тобой пир устроим. Три дня тебя шоколадом буду кормить. Я очень люблю шоколад. Он всегда в отпуск плиток пять привозит заграничного. Мы, знаете, небогато живем. Я все время лечилась, а у него отец с матерью нетрудоспособные, оба парализованные… Помогаем все время…

– Это ничего, детка, не в этом счастье…

– Я, бабушка, сейчас так счастлива, так счастлива… Думала: умру, а после никого и не останется… Ночи не спала, все думала, думала…

– Рада за тебя, детка…

– Старик, держи. Угощай даму. Да она никак уснула у тебя? Ирочка предлагает тост. Так какой тост, Ирочка?

– Чтоб у вас все было хорошо… Чтобы побольше золота добыли!

– Слышишь, старик? Пьют за нас! И чтобы мы золото добыли.

Маша выпила второй раз. Борис уговорил се взять кусок балыка. Девушка стала есть его, по-прежнему отвернувшись к окну. Дождь превратился уже в ливень. Окно заливало, как иллюминатор корабля в сильный шторм. Временами желтый свет в салоне забивался синим от вспышек молнии.

– Давайте играть в какую-нибудь детскую игру, – вдруг предложил Глорский. – Ну, хотя бы в прятки.

Ирочка засмеялась.

– В прятки? Где же тут спрячешься?

– Спорим, что не найдете.

– Ты пойдешь и закроешься в туалете, – сказал Кутищев.

– Старик, ты меня обижаешь.

– Спорим! – захлопала Ирочка в ладоши. От коньяка она раскраснелась и стала совсем хорошенькой. Платочек она сняла, и толстая черная коса спускалась по груди на сиденье между нею и Глорским. – На что?

– Победитель требует все, что захочет. Итак, вы все трое закрываете глаза и открываете через пять минут. Ирочка водит. Ну, начали. Кутищев, ты забыл про правый глаз. Прощаю тебе вечную рассеянность. Машенька смотрит в окно. Ну и отлично.

Когда Игорь через пять минут открыл глаза Глорского уже нигде не было. Ирочка вертела во вес стороны головкой.

– Как вы думаете, где он может быть?

– Догадываюсь. Поищите его в багажном отделении. Наверное, под чемоданами и накрылся презентом. Я видел, когда садился, – там лежал брезент.

Девушка ушла в хвостовое отделение и вскоре вернулась.

– Нет?

– Нет.

– Вы хорошо смотрели?

– Да.

– Хитрый, черт. Поднимите фуражку вон у того грузина. Он слишком подозрительно сладко спит.

– Но у него… усики.

– Он может и усики приклеить. Он такой…

– Я боюсь…

– Точно говорю – он. Больше негде.

– Он у летчиков, – сказала Машенька, не поворачивая головы от окна.

– Что вы говорите!

Кутищев прошел в кабину пилотов. Борис был там. Он стоял возле двери и рассказывал что-то смешное, потому что летчики и стюардесса смеялись.

Даже командир, бледный, невысокого роста, совсем не похожий на повелителя огромного скопища приборов, которое его окружало, улыбался.

– … сажаю я его в бормашину, – трепался Глорский, – и думаю, что же дальше. Он – пасть до ушей и смотрит на меня с ужасом. Поковырял я у него в зубах каким-то пинцетом и говорю: «У вас лошадиные зубы». – «То есть?» – спрашивает он. «То есть зубы крепкие, как у лошади, а может быть, и как у быка». – «Но, – говорит, – профессор мне сказал, что надо удалять полчелюсти». – «Ну, – говорю, – пусть себе и удаляет. С вас десять рублей, поскольку мы на хозрасчете». Через полгода в Магадане бросается ко мне на шею какой-то тип и вопит: «Спасибо, доктор! Как хорошо, что вы отговорили меня от операции!» А… это ты, старик… Пошли, не будем мешать людям работать. Это меня кто-то продал.

Стюардесса, улыбаясь, закрыла за ними дверь.

– Заходите, – сказал командир совсем домашним голосом, словно пригласил не в кабину, а к себе, в коммунальную квартиру.

Они сели на свои места.

– Вы проспорили, – сказала Ирочка.

– Ага… Краснодар, девочки, не принимает. Там жуткая гроза. Идем на Ростов.

– Как на Ростов?! – всполошились пассажиры. – Черт знает что такое! Люди встречают, а мы вдруг садимся в Ростове.

– Ничего страшного. Попьем пивка, часик в Ростове и полетим в Краснодар. Летняя гроза больше часа не бывает.

– Меня муж встречает! – набросилась на Глорского женщина с ребенком. – Завтра вечером они уходят.

– Я вам что – бог или командир самолета?

Разыгрывает он! Всю дорогу треплется. Но тут вышла бортпроводница и объявила:

– Прошу внимания, граждане пассажиры В связи с тем, что Краснодар не принимает, наш самолет совершит посадку в Ростове. Прошу сохранять тишину и спокойствие. Пристегните ремни.

Посыпался неизбежный в таких случаях град вопросов Кутищев устроился в кресле поудобней п попытался задремать. В щель между спинками сидений доносился голос Бориса.

– В детстве, когда мы играли в прятки, меня никто никогда не мог найти. Ей-богу, не было ни одного случая. А между тем здесь нет никакого секрета. Просто надо знать психологию людей. Надо спрятаться гак, чтобы никому это место и в голову не пришло. Ну скажите, например, кто полезет в кабину летчиков? Его же сразу выпрут оттуда. Поэтому человек отправляется прямо в багажное отделение пли туалет. Однажды меня искали два часа на спор, облазили все, а между тем я сидел на дереве прямо над головой.