Билет - [8]

– Ка…кие монеты? – нерешительно пробормотал Конопуха.

– Да ты чего какаешь-то? – Голос Первача сделался строже. – Какие, ишь! Будто не знаешь! Деньги тебе Путята отдал? За те портки, в кои я траву зачарованную вплел? Знаю, что пока он те портки носит – невстанихи не ведает. У него молодая жена, печурка у ней так и пышет с утра до ночи, Путята и так к ней прикладывался, и этак – да все никак! А теперь, как портки эти заимел, – ого-го, канителит молодуху почем зря, только кровать, слышь ты, скрип да поскрип.

– Да, да, – угодливо забормотал Конопуха. – Слышал про это, как не слышать. И как ты только уговорил Путяту раскошелиться? Он же скупердяй, каких мало! И в травознайство не верит, даже к знахаркам-зелейницам отродясь не ходил.

– Да я ему сказал, что в ткань вплетен волос из бороды Велеса, бога скотьего, – давясь смехом, сообщил Первуха. – И кто те портки носит, тот станет похотлив, что твой козел! Сам знаешь, Велес славится похотливостью, как всякая скотина. Да он и есть скотина!

Дворовушка рядом с Аленой завозился и зашипел возмущенно:

– Грех, ой, грех великий бога Велеса скотиной называть!

И тут же испуганно прихлопнул ладошкой рот, потому что Первач насторожился.

– Что ты? – начал озираться Конопуха.

– Да ничего, почудилось, видать, – махнул рукой Первач. – Ну, где мои деньги?! – И он грозно надвинулся на Конопуху.

– Отдам, отдам, отцом небесным Сварогом клянусь, – заторопился тот. – И даже больше отдам, чем ты думаешь, потому что у меня еще один страдалец такие же портки просит.

– А это кто? – озабоченно спросил Первач. – Надо ли с ним связываться? Может, неимущий какой?

– Что ты! – ухмыльнулся Конопуха. – Неимущий! Все б такие неимущие были – небось жили бы мы на земле, аки в саду Ирии! Это Бородан. Понимаешь теперь, что дело верное?

– Ну, коли Бородан… – протянул Первач. – За-ради Бородановых деньжат поверю тебе. Дам еще одни портки чудодейные на продажу. Погоди, сейчас принесу. Они у меня здесь захованы, в тайнике.

И он прямиком направился к той горе сена, в которой прятались Алена и дворовушка. Понимая, что сейчас будут обнаружены, они в панике принялись отползать подальше, к стене конюшни, надеясь, что Первач отыщет свой тайник раньше, чем их, однако вот уже она, стена, а голос Первача все приближался.

– Все думают, что это просто стенка, – хвастливо балаболил он, – а там есть одно хитрое бревнышко. Сдвинешь его – и…

Волчья морда оказалась прямо перед Алениным лицом, а под ней блеснули изумленные глаза:

– А это еще кто?! А ну, выходи!

Одной ручищей Первач сгреб за грудки дворовушку, вторая тянулась к Алене. Она совсем вжалась в стену спиной. И вдруг та под ее тяжестью поддалась, и Алена словно бы провалилась куда-то… Запах сена исчез из ее ноздрей, сменился чем-то острым, отвратительным, эта гадость лезла со всех сторон, Алена пыталась задержать дыхание, но не смогла. Она со всхлипом втянула воздух и зажмурилась что было сил…

* * *

– Ну-ну, откройте глаза, – властно проговорил кто-то рядом, и Алена, которая в принципе была человеком довольно-таки покладистым, немедленно исполнила это указание в форме приказания.

Над ней склонялось какое-то зеленоватое облако… в конце концов Алене удалось понять, что это женщина в зеленоватой медицинской форме. В руке она сжимала ватку с чем-то невероятно вонючим. Алене только раз в жизни довелось обонять нашатырный спирт, однако впечатление оказалось таким сильным, что она немедленно узнала эту гадость и отстранилась.

– Ага! – радостно сказала зеленая женщина. – Вам уже лучше.

– Да, да, пациент скорее жив, – поспешно сказала Алена, убирая от лица ее руку. – Все, все, больше не надо. Мне вполне хорошо, даже отлично.

– Не будете больше в обморок падать? – спросила зеленая врач, держа наготове жуткую ватку, как будто, не понравься ей Аленин ответ, немедленно прижала бы ее к носу несчастной писательницы Дмитриевой снова.

– А я что, в обморок падала? – изумилась та.

– Было дело, – сказала докторша, выпрямляясь.

– В самом деле! – закивала Алла истово. – Вы пошли вот сюда, в туалет, но долго не возвращались, я забеспокоилась, вышла, а вы тут лежите, на лестничной площадке.

Алена озадаченно уставилась на нее.

– Ну что, в больницу поедете? – спросила докторша. – Или мы вас покидаем, у нас срочный вызов поступил.

– В какую еще больницу? – испугалась Алена. – Никуда я не поеду, спасибо, можете нас покидать, всего наилучшего. Но как же вы говорите, Алла, что я вышла…

– Что тут случилось? – раздался в это время незнакомый голос, и человек лет тридцати в сером пальто взбежал на лестницу, отряхивая снег с непокрытой головы.

Алена его где-то видела, но не могла вспомнить где.

«Наверное, тоже какой-нибудь турменеджер», – решила она, но тут же подумала, что на турменеджера этот мужчина похож меньше всего. У него был образ молодого Штирлица… и Алена почему-то ничуть не удивилась, когда Алла при виде его откровенно перекосилась:

– А вам что здесь нужно, господин Савельев? Опять будете искать невесть что и невесть кого? Я вроде бы только «Скорую помощь» вызывала, а не милицию.

Вот те на… и правда Штирлиц! И улыбается так же… затаенно: