Биг-бит - [15]

Он взял себя в руки, подавив раздражение. Из-под его пальцев вдруг вырвалось начало прелюдии Баха. Но, слегка сфальшивив, он остановился.

— Хорошо, да? Это я слушал вчера на пластинке Глена Гульда.

Пол начал прелюдию сначала, но опять сбился.

— Весьма, кстати, похоже на рок-н-ролл, — сказал Харрисон. — Если, например, взвинтить ритм.

— Да, Джордж, да! — вдруг страстно воскликнул Маккартни. — Это уже все было в мире, понимаешь? Только звучало в другом ритме и для других людей! Для всякого рода растленных старичков, которые прячут свой пенис под сутаной! А что сделали мы?

— А мы просто увеличили темп и вытащили член для всеобщего обозрения, — сказал Харрисон. — Ты забываешь, что эта музыка была посвящена Богу. А кому мы посвящаем свою? Ради чего вкалываем? Ради лишней тысячи фунтов? Да плевал я на эту тысячу! — Джордж внезапно возбудился, изо рта его брызнула слюна. — Ты вот, например, когда высыпался? Когда спал хотя бы восемь часов подряд? Вчера, позавчера, год назад?

— Я не помню… Но Джон точно спит восемь часов кряду.

— Правильно. Он вообще не встает с кровати.

— И что из этого следует? — терпеливо спросил Пол.

— А из этого следует, что нам нужно остановиться, — выдохнул Харрисон, как выдыхает из себя воздушный шар перед тем как сдуться. — Это все майя, суета… Демонов мы привлекаем, а не ангелов!

— Из этого следует, — сказал Маккартни, — что Гульда надо прокрутить в обратном направлении!

Щеки его порозовели, глаза еще больше наполнились влагой. Чувствовалось, что Пол осенен идеей.

— Мы можем сделать пробную запись? — прокричал он. — А потом прокрутить ее в обратную сторону?

— Лучше подождать господина Мартина, — неуверенно сказал ассистент через микрофон.

— Не буду я никого ждать! Или пишем сейчас, или я ухожу!

В голосе его послышалась холодная капризность, отпугивавшая людей и заставлявшая работать их с удесятеренной силой.

— Одну минуту. Я только выставлю пленку!

Парень, побледнев, начал щелкать ручками. Из рубки послышался звук генератора высокой частоты.

Харрисон снял с себя гитару и положил на стул рядом, решив не вмешиваться в творческий процесс гения.

— Готово. Можете начинать! Дубль номер один, поехали!

Маккартни сосредоточенно взял первый минорный аккорд прелюдии… Джордж закрыл глаза, сладко потянулся, пытаясь расслабиться. При чем здесь Глен Гульд, зачем Бах? Кого он хочет удивить? «Только не злиться, — сказал Харрисон сам себе. — Ночь длинная, но и она когда-нибудь кончится. Но если не запишем сегодня новую песню, то нам придется платить неустойку! Какую песню? Неужели его барахло про домашнюю хозяйку?»

Маккартни кончил играть, каким-то образом добравшись до конца классического сочинения.

— Теперь сделай реверс. И побыстрее! — приказал он ассистенту.

Тот нервно кивнул головой. Через несколько секунд в студию ворвались странные свистящие и атональные звуки. Как будто раскаленный пар вырывался из-под крышки кипящего чайника. Но в хаосе, тем не менее, чувствовалась странная нездешняя гармония. Маккартни с неопределенной усмешкой на губах слушал пленку с собственной игрой, пущенную задом наперед…

Харрисон открыл глаза и увидел, что на пороге студии стоит Джон Леннон. Собственной персоной. Мутные глаза под стеклами круглых очков, шея у подбородка порезана в нескольких местах, и видна запекшаяся кровь… Чувствовалось, что Джон брился перед самым выходом из дома и ослабевшей от кислотных путешествий рукой разукрасил себя как мог. «Даже волосы не вымыл, — подумал Харрисон. — Мы деградируем, увы!»

— Это что за чушь? — спросил Джон, заметно просветлев лицом, когда пленка кончилась.

— Да это так… Чтоб размяться, — уклончиво сказал Маккартни, очевидно, стыдясь своего детского эксперимента.

— Твое, что ли?

— Ну, не совсем.

— Это то, что надо, Буга! — выдохнул Леннон, плюхаясь в кресло. Поздравляю! Здоровый естественный дебилизм!

Кличка Буга, в которой угадывалось «буги-вуги», закрепилась за Маккартни еще с юношеских времен и не очень раздражала его.

— Ну, это не совсем мое. Это, в общем-то, Бах! — начал оправдываться Пол.

— Бах? А-а, — разочарованно протянул Леннон. — Этого урода больше не играй при мне. В двадцатку хит-парада он не войдет!

— А ты-то сам туда войдешь, Джонни? — тихо спросил Харрисон, беря гитару в руки.

— Я только что оттуда. Мне бы пожрать чего-нибудь! — неожиданно сказал Леннон. — Пока мы не начали записывать.

— А что мы будем записывать? — вкрадчиво спросил Маккартни.

— Что-нибудь. Старичка Баха уже записали. Наверное, и ты чего-нибудь наваял! Ведь наваял, да? По запаху чувствую!

— Ничего, — ответил Пол. — Ничего нет.

— Пишите! Пишите! У вас получается! — прокукарекал Леннон вздорным голосом хама, нарывающегося на неприятность. — Мне бы пожрать, пожрать чего-нибудь! — добавил он.

— Записывать нечего, — еще раз сказал Маккартни.

— А у тебя? — спросил Леннон у Джорджа.

— Есть кое-что… — стыдливо замялся Харрисон. — Но это не для бит-квартета. Называется «Внутренний свет».

— Что-нибудь эзотерическое? — дружелюбно спросил Леннон.

— Ну да. В меру.

— Не надо! — хором сказали Леннон с Маккартни.

— Лягушка по лужам прыг-прыг! Бульдог по лужам прыг-скок! А у бульдога-то лапа на перочинных ножах! А морда его кирпича просит! заголосил вдруг Джон, встал на четвереньки и, словно лягушка, запрыгал в глубину студии к дальнему усилителю. Добравшись до корпуса черного «Вокса», он рухнул перед ним на пол и, свернувшись в эмбриональной позе, затих.