Биение жизни. Почему сердце – наш самый важный орган чувств - [68]

Меня он вывел в море, в то место, где я так страстно желал очутиться.

Голодное сердце

Кто выходит в море, тому нужен якорь. Для меня якорь – это моя практика. Здесь у меня есть время и свобода заниматься сердцами тех, кому требуется помощь, кто уже наполовину погряз в море высокотехнологичной кардиологии.

Однажды мне пришло электронное письмо от Астрид, молодой женщины из Австрии. Ее сердце недостаточно эффективно качало кровь; возможно, ей требовалась пересадка. Ознакомившись с отсканированными заключениями университетской клиники, я узнал, что Астрид уже много раз сталкивалась с воспалением сердечной мышцы. Гистологическое исследование органа обнаружило рубцы. Правая сторона сердца была особенно сильно повреждена, желудочек расширен, а трехстворчатый клапан между правым желудочком и предсердием негерметичен. Пациентке провели все исследования, какие только существуют. Астрид принимала множество медикаментов, но ее состояние лишь ухудшалось. Ей не хватало воздуха, ноги распухли. После того как она полежала в больнице последний раз, ей настоятельно рекомендовали обратиться в центр трансплантологии. Разговор с главным врачом этой клиники вышел крайне предметным и длился лишь пару минут. После этого она плакала дни напролет, чувствовала себя брошенной на произвол судьбы и спросила у меня, могу ли я ей помочь.

Неделю спустя она появилась у меня. Мы долго разговаривали, и она рассказала мне то, чего не найдешь ни в одной медицинской карте. Все подростковые годы Астрид страдала от булимии. Ее мама умерла при родах, и ее растила тетя, которая не могла подарить ту любовь и заботу, в которых она нуждалась. В семье было принято заменять симпатию и душевное тепло кулинарными изысками. В какой-то момент у девочки началась рвота, а через несколько лет в ее сердце возникло воспалиление. До сих пор после еды у нее нередко начинается учащенное сердцебиение, хотя с булимией ей и удалось справиться.

Я осмотрел ее сердце с помощью УЗИ, и мы стали вместе разглядывать снимки. Я спросил, что она при этом чувствует.

– Я ненавижу свое сердце, – ответила она. – Я ненавижу его, потому что оно не работает как надо.

Я попросил ее почувствовать свое сердце. Она отказалась.

– Я не хочу его чувствовать; я хочу, чтобы оно оставило меня в покое.

Когда я спросил ее, что же нужно ее сердцу, она долго молчала. А потом разрыдалась.

Я измерил вариабельность сердечного ритма, и результаты на физиологическом уровне доказали, что Астрид и ее сердце больше не были командой. Она задержалась у меня на несколько дней, и я попросил ее прочувствовать свою ненависть к сердцу во время пеших прогулок по побережью Балтийского моря. Просто уловить, а не осуждать. Она доверилась мне и выполнила задание. На следующий день она сказала:

– По-моему, теперь я знаю, чего хочет мое сердце.

– И чего же?

– Оно хочет, чтобы его любили, – рыдая, произнесла она.

– Да, – согласился я.

В последующие дни мы приступили к терапии и заметили, что с помощью осознанного и наполненного любовью дыхания Астрид способна поддерживать насосную функцию сердца. Она называла это упражнение «Я обнимаю свое сердце». За год Астрид дважды побывала в «Сердечном отпуске на Балтийском море», как она это называла. Она чувствовала себя гораздо лучше, могла снова заниматься йогой, стала реже задыхаться и даже подумывала о том, чтобы вернуться к работе. Положительный ход терапии подтвердился и контрольными исследованиями МРТ сердца. Насосная функция за это время возросла.

Пациентами вроде Астрид занимается в том числе и психонейроиммунология, которая доказывает, какое огромное воздействие на иммунную систему могут оказывать наши внутренние переживания. Я считаю, что ключ к исцелению Астрид заключался в ее готовности почувствовать саму себя и свое сердце.

Самые распространенные проблемы со здоровьем в наше время – депрессии, всевозможные зависимости и неизлечимые болезненные состояния – все они вызваны нарушениями в области чувств [167]. Я убежден, что так обстоит дело со многими кардиологическими проблемами и нам всем следовало бы время от времени обнимать свое сердце, чтобы приблизиться к самим себе, почувствовать самих себя, а через это – и наших близких.

Человек сердца

Способность ощущать самого себя в истории эволюции считается началом нашего сознания [167, 100]. В процессе своего становления в своей истории и истории мира человек в один прекрасный момент ощутил собственное сердцебиение и почувствовал, что в нем «что-то» живет. С тех пор миновало несколько миллионов лет, мозг вырос, и мы называем себя Homo sapiens, человек разумный. Однако одного мы так не узнали, основной вопрос так и остался без ответа: как создаются в нашем теле субъективные переживания и откуда приходит сознание? Все предыдущие теории нельзя проверить ни метафизически, ни эмпирически [182].

Данные квантовой физики позволяют прийти к выводу, что наши границы не заканчиваются поверхностью кожи и мы связаны со всем, что есть в мире сущего. Многим людям знакомо это чувство связи с природой, Вселенной, любимым человеком или питомцем, а возможно и с важной жизненной задачей. Результаты теории Мультивселенной, объединяющей астрофизику и квантовую механику, указывают на то, что существует множество Вселенных со множеством разных версий физических законов [154]. Кроме того, мы живем, как следует из некоторых теорий физики, в 11-мерной структуре, и то, что поддается в ней опытным измерениям, так это трехмерное пространство и время. Недаром Хокинг и Млодинов задаются в своей книге «Высший замысел» вопросом: «Почему мы не замечаем этих дополнительных измерений, если они существуют?» и тут же сами на него отвечают: они так тесно переплетены, так тесно скручены, что мы их не замечаем [154]. Действительно ли это так?