Биение жизни. Почему сердце – наш самый важный орган чувств - [40]
При каждом проявлении нежности со стороны Юкселя Гюйен слегка краснела, ее щеки уже вовсю пылали. Еще немного, и в столовой можно будет выключать свет. Скорее всего, эти двое этого бы и не заметили, ведь они за все время ни разу не огляделись по сторонам и, например, не заметили меня. Конечно, ведь я не играл в их романе никакой роли. То, что я наблюдал со все растущим изумлением и большой радостью, являлось прекрасной актерской игрой, благодаря которой люди уже тысячи лет думают-чувствуют-знают: сердце – это орган любви. Оно стучит так, будто готово выпрыгнуть из груди, и мчится куда-то, охваченное волнением и радостью. Оно трепещет в груди и становится большим и широким. А иногда его преподносят в качестве подарка, как вон там, в пяти столиках от меня. Мы краснеем, давление подскакивает, руки дрожат, ладони потеют. Электрокожное сопротивление снижается, кожа становится более чувствительной, а мы в буквальном смысле слова – более осязаемыми [100].
Появлением этих верных симптомов мы обязаны любовному зелью, смеси из адреналина, норадреналина и гормона счастья допамина. Его ингредиенты известны как нейромедиаторы в мозге и гормоны из надпочечников. То, что они тоже происходят из сердца и вырабатываются там специальными клетками, до настоящего времени в исследовании любви полностью упускалось [103, 104]. Вместо этого любовь в последние годы все решительно помещают в мозг. И неспроста. Там норадреналин следит за тем, чтобы ночи стали бессонными, а чувство голода нас больше не мучало. Допамин вдохновлял синапсы поэтов на создание любовной лирики, а музыкантов – на сочинение песен о любви [105]. По моему мнению, именно дуэт сердца и мозга приводит к созданию величайших произведений искусства. И в нескольких столиках от себя я вживую наблюдал строки многих знаменитых песен о любви.
Я отхлебнул кофе и подумал о своей маленькой пациентке Марии. Скоро я пойду в реанимацию и проведаю ее. Биохимия любви и терапия для спасения тяжело больных сердец в реанимации по сути идентичны. Ведь сердце способно не только вырабатывать норадреналин, адреналин и допамин, но у него имеются для этого и рецепторы [106, 107, 98, 108, 39, 79]. Кардиохирурги об этом знают, и сразу после кардиологических операций эти вещества вводятся внутривенно на протяжении нескольких дней или недель, чтобы поддержать тяжело больное сердце. Однако я сомневаюсь, что сердца Юкселя и Гюйен можно назвать «тяжело больными», хотя в тот момент они выглядели довольно лихорадочными и растерянными, а наш обеденный перерыв тем временем подошел к концу.
Сердце не лжет
В одном исследовании участвовали 32 влюбленные и частично этнически смешанные пары: 6 % были азиатами, 74 светлокожими американцами, 2 % имели африканское происхождение и 18 были латиноамериканцами. Участников поставили друг напротив друга и стали измерять их дыхание и вариабельность сердечного ритма. Вначале они должны были в течение 3 минут пронзительно смотреть друг другу в глаза, не прикасаться, не разговаривать, не гримасничать. Сердца совершенно естественным образом следовали общей траектории от быстрой к медленной, а затем почти одновременно снова ускорялись. Независимо от того, в какой части света родились наши участники. Судя по всему, покоренные амуром сердца, пульсируют на универсальном языке, который все понимают и который всюду одинаков [95]. Во второй части исследования участники должны были попытаться сымитировать дыхание и частоту сердечных сокращений партнера. Что касается дыхания, тут все прошло гладко, поскольку его можно наблюдать невооруженным взглядом. Но, пытаясь повторить сердечный ритм, партнеры выбивались из такта и частично даже добивались противоположного эффекта. Например, мужские сердца ускорялись, когда женские замедлялись. Другими словами, участники не могли усилием воли добиться этой бесконтактной телесной синхронности. И как бы я ни боялся, что это прозвучит пошло, я все-таки скажу: сердце не лжет.
Телефонный звонок вырвал меня из размышлений. Звонила мама. Уже какое-то время мой папа неважно себя чувствовал. Родители женаты более 50 лет и теперь стояли, так сказать, в конце того пути, на который, возможно, только ступали Юксель и Гюйен.
– Можешь поскорее приехать домой? – попросила мама. – Папе нехорошо. Врач говорит, что его сердце становится все слабее.
Пляска смерти
Несколько дней спустя я сидел в поезде, который вез меня домой. Возможно, это моя последняя поездка к отцу. Несколько лет назад один знакомый кардиохирург имплантировал ему новый сердечный клапан. И до операции, и после мы часто беседовали о его жизни и смерти. Не исключено, что скоро я услышу его последний вздох, а ведь он жил на свете задолго до моего зачатия. Вы наверняка задаетесь вопросом, почему не я оперировал своего отца. Потому, что чувства непредсказуемы. У кардиохирургов тоже. Страх и боль могли бы возобладать и негативно повлиять на мое профессиональное поведение, поскольку в данном случае ситуация касалась конкретно моей жизни.
Смерть – это спица в колесе жизни. Человек умирает постоянно и каждую секунду рождается заново. Каждый день в нашем организме погибают 50 млрд клеток, и им на смену приходят новые. С точки зрения статистики, в течение одного года заменяется множество клеток и 98 % атомов и молекул [109]. Однако мы эту запрограммированную клеточную смерть не замечаем, поскольку остаемся такими, какими были. На первый взгляд. Однако наша душа и самость изменяются в процессе жизни на основании ощущений и познания.
Настоящая книга — результат многолетних исследований заведующего Кафедрой рентгенологии и радиологии и Музеем возрастной остеологии, патоостеологии и палеопатологии 1-го Ленинградского медицинского института, члена-корреспондента Академии медицинских наук СССР проф. Д. Г. Рохлина — единственная по палеопатологии на русском языке. В монографии изложены результаты изучения десятков тысяч ископаемых костей людей различных эпох — с древнекаменного века и до близких нам времен. Освещены развитие и старение костей, варианты, аномалии, древность и характер заболеваний, продолжительность жизни людей в прошлом.
В этой интереснейшей коллекции исторических курьезов собраны самые странные случаи, ставившие в тупик врачей со всего мира. От Голландии XVII века до царской России, от сельской Канады до китобойного судна в Тихом океане — люди совершали глупости повсюду, причиняли себе вред, а врачам приходилось все это расхлебывать. Эти истории свидетельствуют об изобретательности, которую проявляли хирурги задолго до появления анестезии. Мы также узнаем о странных и иногда забавных лекарствах, которые применяли врачи прошлого: от коровьей рвоты до клизм с портвейном. Эта книга, сочетающая в себе увлекательную историю с пронзительным юмором, проведет вас по самым забавным, странным и удивительным уголкам медицинской истории, благодаря которой современные врачи имеют возможность и знания лечить многие заболевания.
Ада Михайловна Тимофеева — кандидат медицинских наук, известный московский врач-педиатр с более чем 40-летним стажем. За время профессионального пути А.М.Тимофеева отошла от многих догм «официальной» медицины и выработала собственные методы профилактики и лечения детских заболеваний, основанные преимущественно на нелекарственном подходе. Особенностью этого подхода является творческое применение в педиатрии многих известных методик раздельного питания и голодания. Даны также советы по целому ряду острых вопросов, активно обсуждающихся ныне родителями и врачами: естественное/искусственное вскармливание, профилактические прививки, учет экологической обстановки, вегетарианское питание и т. д.
Биологическое оружие как средство массового поражения запрещено международными соглашениями. Наличие химического и биологического оружия послужило поводом для американскою вторжения в Ирак (этого вида оружия там не оказалось) и свержения режима С.Хусейна. Наличием такого оружия в Сирии и вероятностью его попадания в руки террористов западные эксперты ныне пытаются обосновать необходимость проведения операции против правительства Асада в Сирии. О том, какие угрозы несет биологическое оружие, о принципах его действия и с какими опасностями столкнется человечество при попадании этого оружия в руки террористов рассказывается в этой книге.
Это первое на русском языке обстоятельное и систематизированное изложение истории загадочного природного явления, с глубокой древности называемого «чумой». В книге приведено много бытовых и исторических подробностей, сопровождавших эпидемии чумы, а путем включения официальных документов и иллюстративного материала авторы постарались создать для читателя некоторый эффект присутствия как на самих эпидемиях, так и при тех спорах, которые велись тогда между учеными. Издание предназначается широкому кругу читателей и особенно школьникам старших классов, студентам-медикам и молодым исследователям, еще не определившим сферу своих научных интересов.
С каждым днем появляется все больше научных фактов, подтверждающих, что видовой состав нашего микробиома – невидимой микробной экосистемы, обитающей в организме каждого из нас, – играет ключевую роль в состоянии здоровья человека. «Эффект микробиома» – это первая книга, в центре внимания которой – активно появляющиеся сегодня научные данные о том, как на формирование микробиома влияет способ появления человека на свет. Тони Харман и Алекс Уэйкфорд задают важные вопросы о потенциальных отдаленных последствиях таких ставшими обычными вмешательств в роды, как кесарево сечение или применение синтетического окситоцина, и делятся с читателями новой информацией о том, как искусственное вскармливание влияет на видовое разнообразие микробиома младенцев. В книге содержится информация от экспертов из разных стран, в том числе акушерок, разработчиков глобальной политики в сфере здравоохранения, профессионалов в области педиатрии, иммунотоксикологии и генетики. Книга предназначена для родителей, акушерок и других специалистов в области здравоохранения.