Бич божий. Величие и трагедия Сталина. - [82]
В послевоенные годы открываются тысячи приходов во всех епархиях, в особенности в Белоруссии и Малороссии. Если в 1946 году Русская Церковь имела 10 544 прихода, то через три года их число увеличилось до 14 477. В Пасху 1946 года вновь возобновились богослужения в Троице-Сергиевой лавре. Начали работу Московская и Ленинградская духовные академии, а также 8 духовных семинарий, ежегодно рукополагались сотни священников. При Московской Патриархии был образован Отдел внешних церковных сношений, первым председателем которого стал митрополит Крутицкий и Коломенский Николай (Ярушевич), который одновременно редактировал «Журнал Московской Патриархии», превратив его в центр духовного просвещения тысяч русских людей[234].
После войны практически перестает выходить антирелигиозная литература. В партийных и государственных документах в конце 40-х годов, а также отчетном докладе ЦК ВКП(б) на XIX съезде партии (октябрь 1952 г.) вопросы атеистической работы и борьбы с религией вообще не затрагивались.
Тысячи партийных атеистов фактически остались без работы, хотя в рамках партийного аппарата продолжались различные атеистические разработки. В 1948 году Агитпроп ЦК готовит специальное постановление ВКП(б) «О задачах антирелигиозной, атеистической пропаганды в новых условиях». Авторы этого документа под общим руководством М. Суслова предлагали придать антирелигиозной пропаганде «наступательный» и «решительный» характер, обосновывая очередное форсированное наступление на религию необходимостью обеспечить скорейший переход «от социализма к коммунизму». Однако, к глубокому разочарованию партийных атеистов, Сталин не разрешил дать ход этому документу[235].
Новая тактика советской власти в отношении религии, по мысли Сталина, строилась исходя из изменившихся условий. Практически полное отсутствие «наступательной» антирелигиозной пропаганды, прежде всего против Православной Церкви, сильно беспокоило антирусски настроенных чиновников КПСС. Однако, вынужденные ориентироваться на Сталина, они прямо своего протеста не высказывали. Сталину же в конце жизни хотелось «взаимно заручиться полной поддержкой Церкви, добиться с ее стороны признания его абсолютного «с Божьей милости» права на свое «царствование». Хотелось, чтобы Церковь на века, как она это может, прославила и имя его, и деяния как спасителя Отечества в Великой войне»[236].
Осознав великую роль Православной Церкви в консолидации патриотических сил и укреплении Отечества, Сталин использует ее возможности для укрепления позиции государства на русских территориях, временно находившихся под оккупацией других государств — в Прибалтике, Буковине, западных областях Малороссии и Белоруссии. Сталинское руководство заинтересованно и положительно реагирует на просьбы Русской Православной Церкви о возможности расширения ее присутствия на этих территориях. Курировать Церковь Сталин поручает К. Е. Ворошилову, который, выполняя инструкции Генерального секретаря, в беседе с Г.Г. Карповым, руководителем Совета по делам Русской Церкви, заявил, что у нее теперь большое будущее — она «наш козырь в Прибалтике, Восточной Европе, за границей вообще». При этом Ворошилов сразу отметил, что будет всецело поддерживать Русскую Церковь, предложил оказать помощь в передаче Троице-Сергиевой лавры Московскому Патриархату и «в ближайшее время хотел бы встретиться с Патриархом Алексием, но не знал, насколько это будет правильно в его новом государственном положении»[237].
Поддерживая патриотическую позицию Православной Церкви, Сталин вместе с тем обращал внимание своих сотрудников на необходимость усиления борьбы с религиозными конфессиями, занявшими резко антирусскую позицию. Речь шла прежде всего об униатстве (активно сотрудничавшем с фашистами), католичестве и протестантстве, ставших своего рода агентами влияния Запада, проводниками импульсов «холодной войны» против России.
В 1947 году из Литвы за поддержку антирусских выступлений по инициативе Сталина была выселена треть католических священников.
В 1946—1949 годах были приняты исторические акты, упразднившие униатскую церковь, насильно навязанную Русскому народу оккупационными властями католической ориентации.
На Львовском Церковном Соборе, открывшемся в марте 1946 года под председательством протопресвитера Гавриила Костельника и при возглавлении Экзарха Украины митрополита Киевского Иоанна, выносится постановление, которого три с половиной века ждали русские люди западных окраин России: «Церковная уния была навязана нашему народу в XVI столетии римско-католической шляхетской Польшей как мост, ведущий к колонизации и латинизации нашего украинского и белорусского народа... в теперешней нашей ситуации, когда благодаря героическим подвигам и славной победе Советского Союза все украинские земли объединены и украинский народ стал хозяином на всех своих землях, было бы неразумно в дальнейшем поддерживать униатские тенденции... Исходя из этих положений, Собор постановил отменить постановление Брестского Собора 1596 года, ликвидировать унию, отойти от Рима и возвратиться в нашу отцовскую Святую Православную веру и Русскую Православную Церковь». В результате этого акта миллионы мирян, тысячи священнослужителей через три с половиной века после насильственного отторжения от Православия вернулись в лоно Матери-Церкви.
