Библиотека - [12]

Может, дело было в смешном парне с конским хвостом? Вряд ли. Скорее всего, в двух бутылках пива "Миллер лайт" – роскошь, которую постовая сестра из Ковеля не могла себе позволить. Да плюс пачка сигарет в подарок – дома она такие не курила, а в Александрийске приходилось "держать фасон": как-никак, поступает в университет.

Юля быстро пробежала пустынный холл и поскакала вверх по лестнице. Третий этаж. Триста пятнадцатая комната. Она ворвалась в комнату, как судебный пристав – даже не постучав.

Ксюша одиноко сидела на кровати и что-то медленно жевала. Лицо ее лоснилось, к пухлым губам прилипли крошки.

Внезапно Юля почувствовала, как маленькая беспричинная радость, тихо булькавшая в ней, куда-то испарилась.

– А где Алена? – спросила она, предчувствуя ответ.

Кровать Алены так и стояла – идеально заправленная, на одеяле лежала раскрытая "История средних веков", а из-под подушки торчал синий уголок блокнота.

Ксюша сделала мощное глотательное движение, которому позавидовал бы пятиметровый удав, покраснела от натуги и произнесла:

– А ты разве не встретила ее? Я думала, что вы вместе куда-нибудь пошли. Поесть. Или поразвлечься. В таком большом городе… – она многозначительно закатила глаза.

– Алена так и не приходила? – глухо сказала Юля.

– Нет. Даже не показывалась.

Юля развернулась и молча вышла из комнаты. Ксюша закричала ей вслед:

– Постой! Куда ты? – но Юля не слушала.

Она спустилась вниз, в холл, и подошла к сторожевой будке, в которой бдительная бабулька то и дело лазила морщинистым пальцем под очки, смахивая набегавшие слезы. Что-то там, в книге, произошло: то ли героиня узнала о смерти любимой морской свинки, то ли героя озадачили заявлением, что у него – простатит и неполное опущение левого яичка в придачу.

Юля нагнулась к окошечку в плексигласе.

– Послушайте! Эй, послушайте!

Бабулька перевернула книжку и положила ее на стол.

– Чего тебе, красавица? – она чуть было не сказала Элен. Или – Сюзан. Или как там звали главную героиню.

– У нас соседка пропала. Ушла уже давно и до сих пор не вернулась. Я не знаю, что делать. Скажите, что делают в таких случаях?

Бабулька пожала плечами; кисточки, свисавшие с краев платка, смешно дрогнули.

– Ну, а что делают в таких случаях? Вам, молодым, виднее, что делают. Ничего. А в наше время – обязательно женились. Вот так вот. Если девушка не приходит ночевать – значит, дело серьезное. Тут уж – совет да любовь.

– Постойте… Вы не поняли. Она пропала, говорю же я вам. Она приехала поступать в университет, никого в этом городе не знает. Ушла за хлебом и не вернулась. Может, с ней что-то случилось?

Лицо у бабульки приняло мечтательное выражение.

– Случилось… Деточка, рано или поздно это со всеми случается. Ты подожди до утра, не паникуй. Сколько себя помню, отсюда еще никто не пропадал. К сожалению, все возвращались. Да ты сама-то во сколько заявилась? Пяти минут не прошло. Ну? Пусть уж соседка твоя погуляет, не волнуйся так. А я комендантше не скажу. Не бойся. Зинаида Васильевна никого еще не выдавала.

Бабулька нагнулась к окошку.

– Вот Любка… Сменщица моя, Любовь Ивановна, та может. Ты при ней даже не вздумай опоздать. В одиннадцать – двери на замок, и до свидания. А я – бабка добрая. Чего уж там? Дело-то молодое, – она погладила книжку. Набриолиненный мачо вздрогнул от ее прикосновения.

Юля кивнула и снова пошла к лестнице. "Ладно. Если до утра не придет – пойду к комендантше. Пусть вызывает милицию".

* * *

Оскар Пинт проснулся оттого, что услышал чей-то сдавленный крик. Он вскочил на кровати и, даже не успев как следует продрать глаза, потянулся к тумбочке за сигаретами.

– А! – голос показался ему знакомым. Тот же самый голос, который разбудил его. Ему потребовалось какое-то время, чтобы сообразить, что это он кричал во сне.

– Фу!

Он встал и немного походил по комнате. Прикосновение босых ног к прохладным половицам действовало успокаивающе.

– Черт! Кажется, я схожу с ума! – он сделал еще один круг и вернулся к кровати. – Правда, мне не в первой, – сказал он уже спокойнее.

Сон… Конечно же, его встревожил сон. И этот… Рыцарь. Но теперь он видел его другим. Совсем другим.

Молодым, сильным, красивым; верхом на сытом, сером в яблоках, могучем жеребце. И никакого снега.

* * *

Рыцарь выехал из леса на широкий зеленый луг и остановился, поджидая кого-то. Спустя минуту показался его спутник: пожилой человек с длинными седыми волосами верхом на маленькой гнедой лошадке.

– Доблестный кавалер! – дребезжащим голосом сказал седоволосый. – Вашему Букефалю и десяток лье нипочем. А моя Красотка уже устала.

– Сдается мне, – рыцарь оперся на высокую луку седла и обернулся к спутнику. В глазах его светилось лукавство, – что не так устала Красотка, как старик Гильом. А? Не так ли?

Седоволосый, которого рыцарь назвал Гильомом, покачал головой.

– От глаз вашей милости ничего не скроется, – кротко сказал он. – И, однако же, сир де Ферран, мне нечего стыдиться своей дряхлости и груза прожитых лет. Я, помнится, был преданным псом еще вашему покойному батюшке. Мы выступили с ним из вашего родового замка в лето 1147-го года от рождества Христова, когда неверные сельджуки обманным путем взяли Эдессу.