Библиотека мировой литературы для детей, т. 39 - [45]

— Не совсем вместе, — ответил Зеб, не подозревая, почему Колхаун его так допрашивает. — Я уже сказал, что крапчатая перескочила первой. Посмотрите, вон там ее следы — по ту сторону оврага.

— Вижу.

— А разве вы не видите, что они перекрыты следами лошади мустангера?

— Да-да!

— Жеребцы не прыгали на ту сторону, ни один из всего табуна. Дело, видно, было так: парень перескочил и послал пулю в эту скотину. Это было все равно, что закрыть за собой ворота. Увидев, что вожак упал, жеребцы остановились и побежали обратно. Вот здесь и следы вдоль оврага.

— Может быть, они перебрались в другом месте и продолжали преследование?

— Если бы так, им пришлось бы пробежать десять миль, прежде чем вернуться сюда: пять вверх по оврагу и пять назад. Но ничего этого не было, мистер Колхаун. Не беспокойтесь, они больше не преследовали мисс Луизу. Перескочив через овраг, они с мустангером поскакали рядышком; совсем спокойно, как два барашка. Опасность для них миновала; а теперь они уже, наверно, поехали туда, где стоит фургон с припасами.

— Едем! — сказал Колхаун с нетерпением, как будто его кузине все еще угрожала опасность. — Едем, мистер Стумп! Как можно быстрее.

— Не спешите, сделайте милость, — ответил Зеб, спокойно слезая и доставая нож. — Подождите минут десять.

— Подождать? Чего ради? — раздраженно спросил Колхаун.

— Надо снять шкуру с этого жеребца. Хорошая шкура!

Я получу за нее в нашем поселке не меньше пяти долларов. А пять долларов не каждый день найдешь в прерии.

— Будь она проклята, эта шкура! — со злобой отозвался Колхаун. — Едем, бросьте это!

— И не подумаю, — с невозмутимым хладнокровием сказал Зеб, вспарывая острым лезвием шкуру на брюхе убитого животного. — Вы можете ехать, если вам нужно, мистер Колхаун, а Зеб Стумп не тронется с места до тех пор, пока не взвалит шкуру на спину своей кляче.

— Ну скажите, Зеб, что мне делать? Вы же знаете, что я не найду дорогу.

— Пожалуй, это похоже на правду. Да я и не говорил, что вы найдете.

— Ну, послушайте же, упрямый вы старик! Время очень дорого мне именно сейчас. А вы провозитесь со шкурой целых полчаса.

— Меньше двадцати минут.

— Пусть двадцать минут. Но для меня двадцать минут куда дороже пяти долларов. Вы ведь сказали, что такова цена этой шкуры? Бросьте ее здесь, а я обещаю уплатить вам за нее.

— Так-с. Это чертовски великодушно! Только мне что-то не хочется воспользоваться вашим предложением. Это была бы подлость с моей стороны — принять деньги за такое дело, тем более что мы знакомы и нам по пути. С другой стороны, я не могу допустить, чтобы шкура, стоимостью в пять долларов, сгнила бы здесь, не говоря уже о том, что ее могут растерзать грифы, прежде чем мне случится снова побывать в этих местах.

— Черт знает что такое! Но что же мне делать?

— Вы торопитесь? Так-c.. Жаль, что я не могу сопровождать вас… Стойте! Незачем вам дожидаться меня. Вы сами найдете дорогу к месту пикника очень просто. Смотрите, вон там дерево на горизонте, — видите, высокий тополь?

— Да, вижу.

— Так-с… Узнаёте? Это чудное растение больше похоже на колокольню, чем на дерево.

— Да-да, теперь узнаю. Ведь мы промчались совсем близко от него, когда преследовали диких кобыл.

— Совершенно верно. Что же вам мешает теперь вернуться этой же дорогой, мимо тополя, и ехать по следам кобыл, только в обратную сторону? Так вы и приедете к месту пикника и увидите там мисс Пойндекстер и всю веселую компанию, выпивающую эту французскую ерунду — шампэнь. И пусть себе пьют на здоровье, лишь бы не вспомнили о виски, а то мне нечем будет промочить горло, когда я вернусь.

Колхаун уже давно не слушал цветистую речь старого охотника. Стоило ему узнать дерево, видневшееся на горизонте, как пи пришпорил своего рыжего коня и поскакал галопом, оставив старика Зеба за его работой.

— Иосафат! — воскликнул охотник, подняв голову и заметив, что капитана и след простыл. — Не требуется особого ума, чтобы понять, из-за чего эта горячка; хоть я не больно догадлив, но сдается мне, что это самая настоящая ревность, которая рыщет по следам.

* * *

Зеб Стумп не ошибся. Именно ревность заставила Кассия Колхауна поспешить в обратный путь. Впервые она начала мучить его в выжженной прерии; с каждым днем она становилась все сильнее, разжигаемая не только тем, что он действительно видел, но также и тем, что ему чудилось; и теперь наконец она подавила в нем все другие чувства.

Мустангер подарил Луизе крапчатого мустанга и приучил его к седлу, а она приняла этот подарок, даже не пытаясь скрыть своей радости. Эти и некоторые другие наблюдения подействовали на разыгравшееся воображение капитана, и он больше не сомневался, что Морис-мустангер стал его главным соперником.

Скромное положение охотника за лошадьми, казалось, не давало серьезных оснований не только для такой уверенности, но даже и для подозрений.

Наверно, это и было бы так, если бы Колхаун не знал так хорошо характер Луизы Пойндекстер; с детских лет она проявляла полную независимость, ей свойственна была смелость, граничащая с безрассудством, — едва ли можно было надеяться, что она посчитается с обычаями своей среды. Для большинства женщин ее круга бедность и незнатность охотника за лошадьми могли бы послужить преградой если не для неравного брака, то по крайней мере для опрометчивых поступков; но Колхаун, стараясь представить в своем ревнивом воображении поведение Луизы, не мог надеяться и на это.