Библиотека Дон Кихота - [74]
— Съезди в больницу, а? Маме плохо, — еле слышно произнесла бабушка.
Просьба была настолько тихой, настолько скромной, что Воронов тут же почуял неладное. Бабушка и мама изо всех сил старались его оберегать от каких-либо житейских проблем. Они обожали своего Женю, обожали молча тихо. Надо книги: на! Купи! Уж проживем как-нибудь. Впрочем, Воронов на книги деньги только и тратил. Окна их маленькой двухкомнатной квартирки выходили прямо на соседний магазин «Вино-воды». И, сидя в своем старом уютном кресле прямо у окна, читая взахлеб Достоевского, Толстого или того же Толкина, Воронов краем уха мог слышать, как разыгрывались на улице невыдуманные драмы. «Убили! Убили!» — частенько кричали какие-нибудь пьяные тетки.
Студент Воронов неохотно отрывался от книги, чтобы посмотреть на то, как реальный, а не выдуманный труп отдыхал на асфальте под надписью «Вино-воды». А что? Этот труп вполне мог стать последней точкой в судьбе Жана Вальжана, живи он в России в эпоху Брежнева. Помнится, этого здоровяка в первый раз отправили на каторгу за то, что он решил украсть булку для голодных детей своей сестры. В 70-е он бы побрел не в булочную за хлебом, хлеба, слава Богу, всем хватало, а в магазин «Вино-воды» за чекушкой. Драка в очереди (чекушка-дефицит) — удар ножом и вот тебе труп нового Жан Вальжана прямо под окном. Воронов часто видел, как появлялась милиция и затем труповозка. Начиналось шумное разбирательство. Убийца никуда скрываться и не собирался. Он стоял над трупом, крепко сжимая нож в руке, который покорно отдавал только пузатому участковому, видно, хорошо всем знакомому местному Анискину. «Нет, — подумал Воронов, — наверное, Жан Вальжан выжил и стоит с ножом. И сейчас его отправят на каторгу: вот и попил парень пивка!» Затем, после короткого разбирательства на какое-то время опять все смолкало и тогда вновь наступало время Книги, и Воронов вновь погружался с головой в мир химер, предпочитая его миру советской действительности, в которой надпись «Вино-воды» была убедительнее любого пропагандистского лозунга эпохи и любого призыва поработать на БАМ'е.
«Молодых, пытливых и стойких ждут заводы и новостройки!» — неожиданно рявкнул в профессорской голове такой призыв. «Не дождетесь!» — любил отвечать на него студент далеких семидесятых, поудобнее устраиваясь в кресле и вновь с головой уходя в очередную книгу.
Но в тот раз реальность не собиралась сдаваться и продолжала настойчиво стучаться в мир книжных химер.
— Съезди в больницу, а? Маме плохо, — еще раз еле слышно попросила бабушка. Воображаемый мир Толкина начал рассыпаться прямо на глазах.
Он встал из-за стола, подошел к мойке, куда была свалена посуда. Увидел перед собой тарелку, покрытую жиром и остатками капусты. Бабушка угостила его щами. Почувствовал, как слезы наворачиваются на глаза. Их милый, их добрый, их полный любви мир кто-то собирался разрушить. Кто? Кому они причинили зло? Кого обидели его женщины, немного смешные, слегка старомодные, но такие родные и близкие! Ну и что, что тарелка грязная. Он сейчас ее вымоет. Он сейчас уберет всю квартиру. Это ему в наказание за то, что буквально ослеп от книг, что кроме книг ничего не видит вокруг, не заметил даже, что мать давно и безнадежно больна.
— Алло! — кокетливо пропевала она каждый раз, когда снимала телефонную трубку. Ох, как звонко выходил у нее последний гласный звук. Это — о — бралось очень высоко и тянулась, как самая настоящая рулада, словно в знаменитом шлягере 40-х «Сказки Венского леса». Мать до самозабвения любила этот трофейный фильм.
— Алло! — ударило по ушам Воронова, пока он продолжал со слезами на глазах пристально смотреть на грязную жирную тарелку в мойке.
— Алло!
— Прозевал! Прозевал! Что-то очень важное прозевал. Любовь — вот что. Да еще какую! Тебя уже никто и никогда так любить не сможет!
— Алло!
— Мама, милая, не уходи! Задержись! Пой, милая, пой свое — Алло! Пой свои «Сказки Венского леса»! Пой, сколько душе угодно. А я так и слушал бы, так и слушал бы эти «Сказки», что спрессовались, скукожились как-то и превратились лишь в это последнее — О! О! О! В этот звук невозможной, нестерпимой боли!
— Съезди в больницу, а? Маме плохо.
Какой маме, бабушка? Это твоей дочери плохо! Твоей белокурой Рите, Риточке плохо! Это ты с ней голодала и холодала в эвакуации. Это вас обворовали в поезде. Это вашу комнату в общей казарме кто-то занял, когда вы вновь в Москву вернулись и жить стало негде. Это вы, мои дорогие, мать и дочь, боролись за выживание как могли, боролись отчаянно, в одиночку, зная, что мужиков настоящих, сильных, крепких всех войной побило и поэтому надеяться вам не на кого. А мать книгочейкой при этом была отчаянной. Читала постоянно, читала дни и ночи напролет, и Книга давала ей силы жить и радоваться, радоваться жизни. Книга буквально заражала мать оптимизмом. Одевалась она нелепо: вечно какие-то шляпки на голову нахлобучивала. Эти шляпки были похожи на армейские английские каски времен Первой мировой. Он любил подтрунивать над матерью, когда она нахлобучивала на глаза очередную каску.
— Наши под Верденом, — повторял он каждый раз.
Главная черта литературно-художественного процесса – постоянное взаимодействие разных направлений мировой культуры и влияние их друг на друга. Чем похожи «Властелин Колец» и «Война и мир»? Как повлиял рыцарский роман и античная литература на Александра Сергеевича Пушкина? Что общего у Достоевского, Шиллера и Канта? На эти и другие вопросы отвечает легендарный преподаватель – профессор Евгений Жаринов. Евгений Викторович Жаринов – доктор филологических наук, профессор кафедры литературы Московского государственного лингвистического университета, профессор Гуманитарного института телевидения и радиовещания им.
Как чума повлияла на мировую литературу? Почему «Изгнание из рая» стало одним из основополагающих сюжетов в культуре возрождения? «Я знаю всё, но только не себя»,□– что означает эта фраза великого поэта-вора Франсуа Вийона? Почему «Дон Кихот» – это не просто пародия на рыцарский роман? Ответы на эти и другие вопросы вы узнаете в новой книге профессора Евгения Жаринова, посвященной истории литературы от самого расцвета эпохи Возрождения до середины XX века. Книга адресована филологам и студентам гуманитарных вузов, а также всем, кто интересуется литературой. Евгений Викторович Жаринов – доктор филологических наук, профессор кафедры литературы Московского государственного лингвистического университета, профессор Гуманитарного института телевидения и радиовещания им.
Просмотр сериалов – на первый взгляд несерьезное времяпрепровождение, ставшее, по сути, частью жизни современного человека.«Высокое» и «низкое» в искусстве всегда соседствуют друг с другом. Так и современный сериал – ему предшествует великое авторское кино, несущее в себе традиции классической живописи, литературы, театра и музыки. «Твин Пикс» и «Игра престолов», «Во все тяжкие» и «Карточный домик», «Клан Сопрано» и «Лиллехаммер» – по мнению профессора Евгения Жаринова, эти и многие другие работы действительно стоят того, что потратить на них свой досуг.
Как барокко может быть безобразным? Мы помним прекрасную музыку Вивальди и Баха. Разве она безобразна? А дворцы Растрелли? Какое же в них можно найти безобразие? А скульптуры Бернини? А картины Караваджо, величайшего итальянского художника эпохи барокко? Картины Рубенса, которые считаются одними из самых дорогих в истории живописи? Разве они безобразны? Так было не всегда. Еще меньше ста лет назад само понятие «барокко» было даже не стилем, а всего лишь пренебрежительной оценкой и показателем дурновкусия – отрицательной кличкой «непонятного» искусства. О том, как безобразное стало прекрасным, как развивался стиль барокко и какое влияние он оказал на мировое искусство, и расскажет новая книга Евгения Викторовича Жаринова, открывающая цикл подробных исследований разных эпох и стилей.
Как чума повлияла на мировую литературу? Почему «Изгнание из рая» стало одним из основополагающих сюжетов в культуре Возрождения? Чем похожи «Властелин Колец» и «Война и мир»? Как повлиял рыцарский роман и античная литература на Александра Сергеевича Пушкина? Почему «Дон Кихот» – это не просто пародия на рыцарский роман? Ответы на эти и другие вопросы вы узнаете, прочитав книгу профессора Евгения Жаринова, посвященную истории культуры и литературы, а также тонкостям создания всемирно известных шедевров.
У каждой эпохи есть и обратная, неприглядная сторона. Просвещение закончилось кровавой диктатурой якобинцев и взбесившейся гильотиной. Эротомания превратилась в достоинство и знаменитые эротоманы, такие, как Казанова, пользовались всеевропейской славой. Немодно было рожать детей, и их отправляли в сиротские приюты, где позволяли спокойно умереть. Жан-Жак Руссо всех своих законных детей отправлял в приют, но при этом написал роман «Эмиль», который поднимает важные проблемы свободного, гармоничного воспитания человека в эпоху века Разума.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Впервые на русском — новейший роман классика американского постмодернизма, автора, стоявшего, наряду с К. Воннегутом, Дж. Хеллером и Т. Пинчоном, у истоков традиции «черного юмора». «Всяко третье размышленье» (заглавие книги отсылает к словам кудесника Просперо в финале шекспировской «Бури») начинается с торнадо, разорившего благополучный мэрилендский поселок Бухта Цапель в 77-ю годовщину Биржевого краха 1929 года. И, словно повинуясь зову стихии, писатель Джордж Ньюитт и поэтесса Аманда Тодд, профессора литературы, отправляются в путешествие из американского Стратфорда в Стратфорд английский, что на Эйвоне, где на ступеньках дома-музея Шекспира с Джорджем случается не столь масштабная, но все же катастрофа — в его 77-й день рождения.
Группа российских туристов гуляет по Риму. Одни ищут развлечений, другие мечтают своими глазами увидеть шедевры архитектуры и живописи Вечного города.Но одна из них не интересуется достопримечательностями итальянской столицы. Она приехала, чтобы умереть, она готова к этому и должна выполнить задуманное…Что же случится с ней в этом прекрасном городе, среди его каменных площадей и итальянских сосен?Кто поможет ей обрести себя, осознать, что ЖИЗНЬ и ЛЮБОВЬ ВЕЧНЫ?Об этом — новый роман Ирины Степановской «Прогулки по Риму».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Электронная книга постмодерниста Андрея Шульгина «Слёзы Анюты» представлена эксклюзивно на ThankYou.ru. В сборник вошли рассказы разных лет: литературные эксперименты, сюрреалистические фантасмагории и вольные аллюзии.