Библиотечка журнала «Советская милиция» 6(24), 1983 - [29]

— Садитесь, — указываю на стул. — Кем приходится вам этот гражданин? — спрашиваю Василия Никифоровича.

— Сын мой, Семен, — глухо отвечает старик, низко наклонив голову.

— Я сомневаюсь, что это мой отец, — мрачно произнес Ребров. — Отец никогда бы не стал топить сына.

Василий Никифорович закашлялся, затряс головой. Успокаиваю старика.

Прошу рассказать, когда и за что избивал его сын. Расспрашиваю о ноже, об угрозе по отношению к гражданке Максименко.

— Имей в виду, лейтенант, это не мой отец. Не подсовывай мне всяких подкупленных тобой лжесвидетелей. Ничего не выйдет, — трясет жиденькой бороденкой Семен.

Мать Семена плачет, уговаривает сына одуматься. А тот, сверля глазками-буравчиками сухонькую старушку, вещает как заведенный:

— Сомневаюсь, что эта женщина моя мать. У меня нет матери.

Евдокия Пантелеевна вскрикивает, хватается за сердце, валится на стол. Беру стакан с водой. Хлопочу вокруг нее. А сын, закинув ногу на ногу, продолжает:

— Это она притворяется. Ну и артистка!

— Прекратите! — не выдерживаю я. — Прекратите, если в вас осталась хоть капля совести!

Семен замолчал. Угрюмо отвернулся. Евдокия Пантелеевна медленно поднялась, тяжело опираясь на стол.

— Я, сынок, от тебя не отказываюсь. Никуда не денешься: худой да свой. Я тебя родила, вырастила. Человеком сделать не сумела. Поделом мне!.. Прощай, сынок.

Семен смотрит в окно. Молчит. Вошла Анна. Ребров, привстав, пригладил волосы, оправил бородку.

— Прошу занести в протокол: «Эту женщину я любил», — торжественно заявил он.

— Ох ты, подь ты к черту! Любил! — закатилась смехом Анна. — Брось ты с ним возиться, следователь. Болтун. Трепач. Меня все время убить угрожал, это верно. Так ведь что поделаешь, если язык без костей?

Семен решительно опровергает утверждения Максименко об угрозах в ее адрес.

Заканчиваю последний протокол. Зачитываю. Анна и Семен расписываются. Потом Семен картинно вскакивает, подбегает к Анне, целует ее с разбегу, откидывается назад:

— Прощай, незабвенная! Я буду помнить тебя вечно!

— Прощай, прощай, баламут! — взвизгивая, смеется Анна.

Звонит телефон. Снимаю трубку.

— Папочка, поздравляем тебя с днем рождения, — лепечет дочурка. — У нас все хорошо. Приходи скорее домой. Я очень соскучилась.

— Приду, скоро приду, — успокаиваю девочку. Теплом и радостью наполняется сердце. Дома помнят, ждут. Как невероятно важно при такой сумасшедшей работе, чтобы тебя ждали!..

Надо заканчивать. Все зависит от заключения экспертизы. Сегодня не получится: выходной. А жаль…

Еще неделю пришлось возиться с этим делом. Потом был суд. Семена приговорили к двум годам лишения свободы.

Вот вроде бы дело расследовал так, как надо. Преступник наказан. Справедливость восторжествовала, А покоя все нет… Перед глазами встают Евдокия Пантелеевна и Василий Никифорович — родители Реброва. Им-то каково! Как исправить эту беду? Что сделать? Как помочь?

Горько на душе. Покоя нет.

…ВСЕ НАЧАЛОСЬ с того, что из госпиталя инвалидов Великой Отечественной войны пропало два ящика говяжьей тушенки. Хранилась она в подвале. Кто-то ночью сделал подкоп, оторвал доску и утащил консервы. Сама щель, через которую лезли похитители, подтверждала догадку, что это дело рук подростков. И тут же сомнения: чтобы подростки крали тушенку — такого что-то не припоминалось. Представьте себе мальчишку, который ночью тащит тяжелые ящики с железными банками. Ерунда какая-то! Велосипеды, мопеды — это понятно. Ларьки со сладостями, огороды, мелочь разная — это еще куда ни шло. Рыболовный и охотничий инвентарь — с этим тоже приходилось встречаться. Но тушенка?!

Инспектор уголовного розыска, тогда еще лейтенант В. Раков, сразу предположил: «Не обошлось без наводчика. Кто-то знал о тушенке, а ребятишки — просто исполнители».

…Поздно вечером в дежурную часть зашел усталый и какой-то посеревший Раков.

— Ну, что, Володя? Глухо дело?

Раков не спеша опустился на стул, сумрачно поглядел на меня, закурил:

— Это дело рук Василия Сисигина. Опять за старое принялся. Думаю, на днях его возьмем. Кстати, и за тунеядство его привлекать пора. Но дело не в этом. Он ребятишек на кражу подбил.

Скоро мы узнали имена «героев» — Миша, Саша и Олег, ученики младших классов.

В инспекции по делам несовершеннолетних, куда мы их доставили, черноволосый, худощавый, чрезвычайно подвижный и смышленый Миша признался сразу:

— Ящики мы вынесли из подвала часов в одиннадцать вечера. Дядя Вася сказал, что забыл ключи от подвала, а ящики надо срочно забрать. Вот мы ему и помогли.

— А откуда вы знаете дядю Васю, что у вас общего с этим человеком?

— Дядя Вася — хороший, добрый. Он всегда нас угощает конфетами, дает деньги. Защищает нас. Иногда играет с нами…

— В карты?

— Да, и в карты.

— А отец с матерью как относятся к этой дружбе?

— А они и не знают! — усмехается мальчишка. — Им не до меня. У них своих дел хватает: напьются да дерутся.

— А в школе ты не пробовал найти дело по душе?

— А что там можно найти? От классного руководителя только и слышишь: «Мальчики, не безобразничайте!» — пропел Миша тонким голоском, передразнивая учительницу.

Я слушал откровенные ответы и думал: «Действительно, куда деваться мальчишке? Родителям не до него, в школе постоянные запреты и ограничения. Что же удивительного, что ребята тянутся к дяде Васе. Большому, сильному, щедрому. Он угощает, одаривает, находит время поиграть с мальчишками во взрослые игры. Он с ними на равных. Они чувствуют себя в его компании взрослыми, сильными и самостоятельными. Он поручает им серьезное дело. Ради него они пойдут на все, выполнят любые его указания, любую просьбу».