Библиотечка журнала «Милиция» № 1 (1993) - [3]

— Откуда имя известно? — перебил Роман.

— Подруга жизни его окликала. — Клим, рассказывая, держал перед собой круглое зеркальце и ножничками подравнивал усы. — А с вечера стали к празднику готовиться…

— Подходил? — Роман посмотрел пристально, недобро.

Клим замялся, убрал в карман зеркальце и ножнички.

— На секунду… Совсем незаметно…

— Незаметно. — Роман скривил в ухмылке губы. — На вокзале по перрону прошелся — это для тебя незаметно.

— Кержак необычный. Узнать хотел, вдруг ружье держит.

— Клим оправдывался, в глаза старшему группы не глядел.

— Брось ты про ружье! Знаешь же, не держат, вера не велит. А хоть бы и было, что оно тебе?!

— Да не заводись, Ефим, — вмешался Глеб.

— Опять?! — Роман метнул на него злой взгляд.

— Ну помню, помню имя, — со вздохом сказал Глеб. — Не заводись. Давай хоть дослушаем.

— Ладно, хрен с вами. Потом еще поговорим, — Роман подавил раздражение. — Продолжай, что еще там.

Клим, по его дальнейшему рассказу, заглядывал в окна после полуночи, потом, соснув часа два, отправился в обратный путь. Идя туда и обратно, заворачивал он и на третий остров, самый ближний от их теперешнего местонахождения. Там, в кособокой избенке, живет одинокая старуха, еще довольно подвижная, деятельная.

— И к ней в окна пялился. — Роман не спрашивал, говорил утвердительным тоном.

— Ну, заглядывал. — Клим посмотрел исподлобья. — Тоже к празднику подготовилась.

— В двух местах наследил. Невтерпеж было ему. — Роман с досадой хлопнул себя по бедру.

— Отвянул бы ты от него, — опять вступился за Клима Глеб. — Что уж слишком осторожничать. Ты сам по их тропам ходил? Ходил. Думаешь, не заметят чужих следов, если в гости пойдут друг к другу?

Против такого неотразимого довода Роману сказать было нечего. Он привалился спиной к кедровому стволу, некоторое время молчал.

— Ладно. Прекратим, — заговорил наконец. — Но, чтоб самодеятельности больше не было. Никто никуда нынче не идет. Отдых до завтра.

— Может, по-другому, Роман, а? — Глеб подсел к нему. — Не будем, может, завтра дожидаться, комаров кормить? Сейчас шесть утра с минутами. До двух-трех часов отдохнуть успеем как следует. А там, смотри, как хорошо бы вышло… — Глеб достал, развернул на коленях, разгладил свою карту-верстовку. — Всего островов пять. Мы с тобой на первом и шестом поработаем, Клим за это время на третьем острове один управится, после все вместе к твоему Одуванчику двинем, там часов в семь — пол восьмого вечера закончено будет. И напоследок уже к Василию заглянем. Оттуда три километра ровно — и болота кончатся. Темнеет в одиннадцать. Так что засветло успеем выкарабкаться из топей, а там по темноте можно уходить к заброшенной лежневке, не заблудимся. Как? А? — Глеб говорил убежденно, торопливо, зажатая в его руке палочка летала над картой. Тупой кончик палочки, указывая места, о которых Глеб вел речь, оставлял дыры в верстовке. Карты Глеб не жалел. — Как тебе нравится, а?

— Никак, — с безразличием ответил Роман. — Сегодня первый день праздника. И на передышки времени не будет. Километров сорок бросок предстоит. Не налегке. Понял?

— Понял.

— Тогда лезь за тушенкой, перекусим.

Глеб небрежно свернул свою потрепанную, истыканную карту и полез на кедр.

3

Трое еще почти сутки так и не покидали выбранного места. Днем отдохнули, отоспались.

Часа полтора вздремнули еще после полуночи, потом сон больше не шел. Свежий легкий ветерок дул со стороны, где стоял дом. Глеб и Клим принялись напористо просить у Романа разрешения закурить. Он в конце концов сдался, сам в несколько жадных затяжек сжег сигарету. Глеб с Климом лежа тихо разговаривали. Роман не вмешивался. Глядя на темное в редких звездах небо, думал о своем…

Поднялись перед самым восходом. Рюкзаки, ружье, подвешенные на сучьях и не сразу заметные глазу из-за густой хвои, спустили на землю. Позавтракали. Роман велел собрать пустые консервные банки и кинуть в омут. Обрывки бумаги сгреб в кучку, поднес зажженную спичку. Перемешанная с сухой хвоей бумага занялась огнем и быстро превратилась в пепел. Пламени костерка почти не было видно и с близкого расстояния: оно тонуло в первых солнечных лучах, заполнивших таежную глухомань.

Напоследок Роман придирчиво осмотрел покидаемую стоянку, распорядился:

— Пошли!

Обогнув озерцо, ступили на тропу и, миновав взгорок, устремились к домику. На ходу Роман надевал солнцезащитные очки, натягивал до самых бровей кепку. То же сделали и спутники.

Быстрым шагом приблизились к избе, и Клим с силой рванул дверь на себя.

Таежные отшельницы на ночь закрывались изнутри, но запор был хлипким, больше, скорее, существовал для того, чтобы дверь сама ненароком не раскрылась. И когда Клим дернул, она едва не слетела с петель. Роман придержал дверь носком сапога, шагнул через порожек.

Бросились в глаза: русская с полатями печь едва не в пол-избы, окованный железом сундук на некрашеном, выскобленном добела ножом полу, иконостас в переднем углу.

Старушки, несмотря на рань, не спали. Одетые сидели рядышком на широкой лавке у стены. От неожиданности обе вскочили. Оторопело уставились на пришельца в темных очках. Следом ввалились в избу еще двое. Испуганные старушки попятились к печке. Роман впился взглядом в подсвеченные горящими лампадками образа. Клим и Глеб тоже уставились на иконы.