Библиотечка журнала «Милиция» № 1 (1993) - [25]

— Сколько Виталию Васильевичу лет было? — тоном экзаменатора спросила Тандетникова.

— За пятьдесят, — ответил Шатохин.

— А его подружке?

— Около двадцати.

— У нас дочери двадцать семь… Кроме погибшей Вики, у Виталия Васильевича были и другие. Такие же молоденькие. В его возрасте — дорогое удовольствие. Мотели, бордели, подарки. Получай он в десять крат больше — и этих не хватило бы. Спасибо матушке…

— У него состоятельная мать?

— Наверно, если финансировала сына. Ничего о ее доходах не знаю. С первых дней знакомства с Виталием сторонилась ее. Она кичилась своим происхождением.

— То есть?

— Не из простых. Отец с размахом занимался фрахтом судов на Черном море. До революции. Потом все рухнуло. Было, может, что-то припрятано с того времени. Не интересовалась. Это их с сыном тайна.

— Дайте мне адрес Елены Викентьевны, телефон, если есть, — попросил Шатохин.

— Телефон? — удивленно проговорила хозяйка.

— А что?

— У нее ни адреса, ни тем более телефона.

— Как?

— Вышла на пенсию — и удалилась от мира, поселилась в глуши. Елена Викентьевна стала Великонидой.

— Великонида? — Шатохин кашлянул в кулак, чтобы не выдать волнения.

— Да. Старуха с причудами. Из Москвы — на самый край света, в таежный тупик…

Тандетникова о свекрови говорила едко, зло и охотно. Можно было расспрашивать еще и еще. Но пришел-то он за сведениями, касающимися автомобильной катастрофы. И Шатохин перевел разговор.

9

Две новости ждали Шатохина в Твери. На иконе «София-Премудрость» криминалисты обнаружили отпечатки пальцев. Они совпадали с теми, что оставлены на пустой консервной банке и на расколотой деревянной чашке. Один и тот же человек — не Игорь Кортунов, не Петр Зимаев — прикасался ко всем трем предметам. По-прежнему оставалось загадкой — кто? Но и не Лоскутов: учитель рисования с начала отпуска безвыездно по сей день живет в двадцати километрах от Коломны, в дачном местечке на речке Северке помогает строить дом приятелю-москвичу. Это абсолютно точно, в перепроверке не нуждается.

Еще недавно такая стройная цепочка выстраивалась! Едва не каждое звено в ней высвечено. Фотоиндивидуал и гравер — друзья: родители Зимаева давным-давно в разводе, и он с детства попеременно жил то у матери в Коломне, то у отца в Вышнем Волочке. Зимаев в свою очередь связан с учителем рисования, а тот — судя по публикациям — тонкий знаток старообрядчества, иконописи; пути в глухие таежные скиты ему хорошо известны — бывал не однажды.

Совсем недавно Шатохин был искренне убежден, что дело подвигается к концу, остается лишь найти Лоскутова, теперь недоумевал, как ему могло прийти в голову посчитать учителя рисования главарем разбойной группы. Изобретательный мошенник — да, но ни в коем случае не вооруженный налетчик.

Сейчас, после встречи с вдовой Тандетниковой, выясняется, что связь Кортунова с погибшим сыном Елены Викентьевны Тандетниковой — Великониды — не случайна. Но фотоиндивидуал, скорее, лично не был знаком с погибшим, а вот третий, Роман, чьи отпечатки так щедро представлены, не мог не быть в кругу тех, с кем регулярно общался Виталий Васильевич Тандетников.

Полковник Пушных выслушал короткий доклад о разговоре с вдовой Тандетниковой.

Имя Великонида он услышал сегодня второй раз. Лейтенанту Хромову удалось-таки отыскать свидетеля, который накануне ограбления скитов видел, как по охотничьей тропке, пересекающей район с востока на запад, шли четверо. Свидетель узнал в рассветных сумерках одну лишь старицу Флору, что делит кров с Великонидой. Большего Хромову выведать не удалось, но рассказ Шатохина о Елене Викентьевне Тандетниковой, о ее сыне, о какой-никакой его связи с Кортуновым вносит существенное дополнение. Есть о чем подумать.

— Считаю, товарищ полковник, выбрались они из наших краев налегке. Основную часть добычи спрятали до лучших дней. Решили вернуться, когда многолюднее на пристанях, станциях будет — за ягодами, грибами наедут.

— Резонно. Что про автомат думаешь?

— То же. Считаю, не рискнули брать с собой.

— Какие у тебя еще дела с Кортуновым?

— Пока все. Распрощались вчера. На восемнадцать дней. Завтра могу приступить к поискам Романа.

— Нет. Другие займутся этим. Возвращайся.

Часть третья

1

Поездка в Коломну, как оказалось, была хоть и необходимой, но напрасной. Вслед за Лоскутовым отпал, как участник ограбления, гравер. Участковый ошибался, зрение у Зимаева в порядке; впечатление, будто один глаз косит, создавалось из-за того, что при работе гравер постоянно пользовался моноклем, выработался специфический прищур. Но даже не это главное: у Зимаева, как и у учителя рисования, твердое алиби.

А подлинные имена тех, кого называли Романом и Климом, установили спустя два дня после возвращения Шатохина из командировки. На сей раз ошибки быть не должно. Роман — это Игольников Ефим Александрович. Тридцать два года, архитектор Союзкурортпроекта, выпускник архитектурного отделения того самого института, в котором работал погибший Тандетников. Мастер спорта по самбо и кандидат в мастера по легкой атлетике. Клим — двадцатипятилетний, без определенного рода занятий Магнолин Сергей Юрьевич. Вот у него легкое косоглазие впрямь заметно. Даже на фотографии, где снят вполоборота.