Библейское понимание лидерства - [3]
Я сделаю ещё один шаг. Хотелось бы знать, есть ли у лидеров цели для своей личной и интимной жизни, как и для жизни публичной и общественной? Область личной жизни была той областью, на которую всегда смотрела ранняя Церковь, решая, есть ли у человека качества лидера. Они размышляли так: если он не может управлять своей собственной семьёй и заботиться о ней, то, как ему можно доверять управление Божьей церковью и заботу о ней? (1 Тим. 3:5).
Ориентация на будущее — необходимое для лидера требование, но его недостаточно. Иными словами, хотя лидерам нужно иметь цели, им нужно гораздо больше, чем быть просто направленными к целям. Людям, не являющимся лидерами, также нужны цели, им также нужно куда-то идти.
Лидеров от других людей отличает то, что они не только интересуются будущим — у них также есть способность заниматься будущим. Эта способность иногда называется «предвидением». Роберт К. Гринлиф так говорит об этом:
«Превосходство лидеров над остальными заключается в способности указания направления движения. Это является их чертой, свойством, ставящим их в положение указания пути другим. Предвидение — это «фора», которую имеет лидер. Если лидеры потеряли эту фору, и события начинают управлять их рукой, они являются лидерами только номинально».
Нам нужно изучить понятие предвидения более детально из-за его уникальной важности для всего предмета лидерства. Существуют другие свойства лидера, которые также являются незаменимыми и желанными. Но ни одно из них не является, таким важным, как предвидение, особенно для лидерства на высоком уровне. Его отсутствие рано или поздно нарушит когда-то квалифицированное и обустроенное равновесие в положении лидера.
Что же тогда входит в эту способность эффективно заниматься будущим, которую мы называем предвидением?
Во-первых, предвидение требует видения в смысле картины, построенной с помощью воображения, или внутреннего «зрения». Оно может быть визуализацией, то есть реальными картинами, видимыми умственным зрением. Чаще оно проявляется в форме идей, понятий и мыслей, но всё же это видение. Видение — это то, что позволяет лидеру «видеть» предполагаемое будущее дальше и яснее других, быть лучше других в определении возможностей и возможных ситуаций. Оно позволяет знать, как реагировать на грядущие события или предполагаемые ситуации. Видение — это важный отличительный признак всех великих лидеров, и оно выделяет Моисея и Иисуса Навина, Самуила, Давида и Неемию.
Во-вторых, предвидение состоит из неизвестного, инстинктивного «чувства» или предвосхищающего предузнания того, что ещё не существует, знания интуитивного типа, знания о вещах, предшествующих их существованию или появлению. Поэтому эта способность является в основном духовной и несёт, с христианской точки зрения, потенциал и открытость для вдохновения и откровения (2 Кор. 2:9-13).
Если лидерство требует ориентации на будущее, способности к видению и вдохновению, то становится ясно, что христианство должно производить лидеров больше и качественнее, чем любая другая часть человеческого общества. Начнем с того, что мы ориентированы на будущее, мы люди, принадлежащие будущему. Будущее же принадлежит нам, потому что мы принадлежим Господу, Который обладает будущим. Проходят боги мира сего! (1 Кор. 2:6). Более того, мы являемся людьми, на которых был излит Святой Дух с особым обетованием, о том, что наши юноши будут видеть видения, и старцы будут видеть сновидения.
Поэтому христианская Церковь должна взращивать мужчин и женщин, которые могут стать лидерами во всех основных институтах нашего общества и задавать им направление. Сегодня стоит большой вопрос: существует ли в христианской Церкви достаточный запас духовной силы, чтобы выпускать лидеров в необходимом количестве и тем самым восполнить существующий недостаток лидеров? Это главный вопрос, к которому мы вернёмся неоднократно в этом исследовании.
Если предвидение является духовной способностью, то тогда можно предположить, что оно не поддается рациональному анализу. Но на самом деле, многие его черты можно описать. Это важно для того, чтобы мы могли понять, как действует предвидение, и, следовательно, могли определить его присутствие либо в нас самих, либо в других.
С духовной точки зрения, то есть на уровне человеческого духа, мы можем выделить следующие черты:
1. У него есть определённые связи и параллели с пророческим даром. Например, ранние еврейские пророки назывались «прозорливцами». Они были связаны, прежде всего, не с предсказанием совершенно неизвестных событий будущего. Они были больше связаны с «видением» будущего, которое было скрытым или потенциальным в настоящем, с его условиями и обстоятельствами.
Например, пророк появляется во время внешнего мира и процветания в Израиле, но он замечает или чувствует внутренний отход от Бога, который произошёл в сердцах людей. Поэтому он «видит» приближение надвигающегося суда, который неотвратимо придет на эту землю — даже если это и будет через целое поколение — если народ сейчас не покается и не вернётся к заветным обязательствам, данным Богу.
Единственным источником знаний о личности апостола Павла являются Послания, адресованные различным христианским общинам, им основанным. Хотя атрибуция большинства их в настоящее время не связывается с именем апостола, тем не менее, о шести из них можно говорить в качестве достоверных. Основной мотивацией предлагаемой книги послужила попытка понять личные психологические обстоятельства, определявшие двигавшие Павлом устремления. Единственными материалами, на основе которых можно бы было попытаться это сделать, являются достоверные Послания.
Книга посвящена исследованию вопроса о корнях «сергианства» в русской церковной традиции. Автор рассматривает его на фоне биографии Патриарха Московского и всея Руси Сергия (Страгородского; 1943–1944) — одного из самых ярких и противоречивых иерархов XX столетия. При этом предлагаемая вниманию читателей книга — не биография Патриарха Сергия. С. Л. Фирсов обращается к основным вехам жизни Патриарха лишь для объяснения феномена «сергианства», понимаемого им как «новое издание» старой болезни — своего рода извращенный атеизмом «византийский грех», стремление Православной Церкви найти себе место в политической структуре государства и, одновременно, стремление государства оказывать влияние на ход внутрицерковных дел. Книга адресована всем, кто интересуется историей Русской Православной Церкви, вопросами взаимоотношений Церкви и государства.
Монография протоиерея Георгия Митрофанова, известного историка, доктора богословия, кандидата философских наук, заведующего кафедрой церковной истории Санкт-Петербургской духовной академии, написана на основе кандидатской диссертации автора «Творчество Е. Н. Трубецкого как опыт философского обоснования религиозного мировоззрения» (2008) и посвящена творчеству в области религиозной философии выдающегося отечественного мыслителя князя Евгения Николаевича Трубецкого (1863-1920). В монографии показано, что Е.
Книга отражает некоторые результаты исследовательской работы в рамках международного проекта «Христианство и иудаизм в православных и „латинских» культурах Европы. Средние века – Новое время», осуществляемого Центром «Украина и Россия» Института славяноведения РАН и Центром украинистики и белорусистики МГУ им. М.В. Ломоносова. Цель проекта – последовательно сравнительный анализ отношения христиан (церкви, государства, образованных слоев и широких масс населения) к евреям в странах византийско-православного и западного («латинского») цивилизационного круга.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.