Библейский Израиль. История двух народов - [35]
Все правители Ханаана и Амурру, жаловавшиеся на хабиру в своих письмах, отмечают их многочисленность и военную силу. Уже упомянутый Риб-Хадда неоднократно напоминал фараону, как могущественны хабиру и как трудно с ними вести войну[14]. Судя по его письмам, хабиру и их союзники постепенно лишили его всех подвластных ему поселений и городов. «Знаешь ли ты, что страна Амурру всегда принимает сторону сильного?» — вопрошал Риб-Хадда одного из египетских сановников. В отсутствие египтян хабиру воспринимались в Ханаане и Амурру в качестве главной военной силы. «Что делать мне, живущему среди хабиру?» — спрашивал Риб-Хадда и отчаянно просил фараона прислать войска и спасти его от хабиру[15]. «Если мой господин не прислушается к словам своего слуги, — предупреждал он, — то все земли вплоть до Египта перейдут к хабиру»[16]. За невозможностью отправить армию фараон приказал правителям Сидона, Тира и Бейрута помочь Риб-Хадде своими силами, но те проигнорировали его приказ.
О том, что хабиру представляли серьезную военную силу и пользовались поддержкой некоторых местных правителей, писал также и другой египетский наместник — Майярзана, правитель города Хаси. «Хабиру захватили Махзибту, город царя, моего господина, — сообщал он египетскому фараону. — Они разграбили его и сожгли, а потом ушли к Аманхатпе (правителю города Тушулту). Хабиру захватили Гилуну, город царя, моего господина, разграбили и сожгли его; лишь одной семье с трудом удалось спастись из Гилуну. Затем хабиру укрылись у Аманхатпе. И хабиру захватили Магдалу, город царя, моего господина, моего бога, моего солнца, разграбили и сожгли его; лишь одной семье с трудом удалось бежать из Магдалу. Затем хабиру укрылись у Аманхатпе. И Ушту, город царя, моего господина, хабиру захватили, разграбили и сожгли. Затем хабиру ушли к Аманхатпе. И затем хабиру напали на Хаси, город царя, моего господина; мы сражались с хабиру и победили их»[17]. В своем пространном письме Майярзана подробно рассказывает, что Аманхатпе, правитель города Тушулту, потерпел поражение и, будучи союзником хабиру, нашел у них убежище. В заключение Майярзана просит фараона в назидание другим примерно наказать предателя Аманхатпе.
Хабиру активно действовали не только в стране Амурру — на ливанском побережье и в южной Сирии, — но и непосредственно в Ханаане. В Амарнском архиве имеется несколько посланий от Биридийя, правителя ханаанского города Мегиддо, который, как и Риб-Хадда, сетовал на трудности войны с хабиру. Он отправил фараону жалобу на сыновей Лабайу, правителя города Шакму (Шхема), обвиняя их в том, что они наняли за деньги хабиру и суту для ведения войны с ним[18]. Другой ханаанский правитель, Милкилу из города Газру (Гезер), находился в несравненно худшем положении: он просил фараона спасти его и Шувардату, правителя города Килту, от власти хабиру[19]. Еще один ханаанский правитель, его имя оказалось невозможно прочитать на табличке, писал буквально следующее: «Да будет известно царю, моему господину, что наместники главных городов Моего господина бежали и вся страна царя, моего господина, Перешла к хабиру»[20]. Ему вторит правитель Иерусалима Абди-Хеба, который предупреждает фараона, что «у царя больше нет земель, хабиру разграбили все земли царя. Если в этом году прибудут лучники, земли царя, моего господина, будут сохранены. Но если лучников не будет, то земли царя, моего господина, будут потеряны»[21]. Со своей стороны, Абди-Хеба обвинял Милкилу и сыновей Лабайу в том, что они отдали хабиру страну царя[22]. Впрочем, досталось и самому Лабайу, которому ставили в вину, что он уступил землю Шхема хабиру[23]. Скорее всего, подобные обвинения были продиктованы тем обстоятельством, что правитель Иерусалима находился в состоянии войны с этими ханаанскими царьками. В то же время, косвенно подтверждая антиегипетскую репутацию хабиру, Абди-Хеба возмущался в одном из своих писем, что при дворе фараона к нему относятся как к хабиру[24].
Из посланий ханаанских правителей видно, что с военной точки зрения хабиру их явно превосходили, и не будь угрозы вмешательства Египта, весь Ханаан оказался бы в их руках. Например, новый наместник города Газру, Йапаху, откровенно признавал свое военное бессилие: «Пусть царь, мой господин, — писал он фараону, — солнце на небе, вспомнит о своей стране. Так как хабиру сильнее нас, то да поможет нам царь, мой господин, иначе хабиру уничтожат нас»[25]. То же самое подтверждает и другой ханаанский правитель — Шубанду: «Так как хабиру могущественнее нас, — напоминает он фараону, — то пусть царь обратит внимание на свои земли»[26]. Еще один ханаанский или южносирийский царек, Даган-такала, просто умолял фараона спасти его «от могущественных врагов, от руки хабиру, грабителей и суту. Спаси меня, великий царь, мой господин! Спаси меня, иначе я буду потерян для великого царя, моего господина»[27].
Примечательно, что Даган-такала делал различия между грабителями и хабиру, то есть для него, современника тех событий, они были не одним и тем же, как для некоторых нынешних историков. Интересно, что те из правителей Ханаана и Амурру, кто обвинял хабиру в грабеже, на деле описывали их поступки не как акты разбоя и бандитизма, а как действия враждебной армии. Хотя, учитывая моральные нормы того времени, трудно провести границу между действиями армии противника и обычным грабежом. Лучшим примером того являются военные походы египетской армии в Ханаан, которые представляли собой фактически узаконенный грабеж.
