Библейский Израиль. История двух народов - [30]

Вероятно, своему особому месту среди всех древнееврейских племен «дом Иосифа» обязан не столько своей многочисленности, сколько привилегированному положению II гиксосском Египте. Он стал покровителем и благодетелем для всех своих соплеменников — сначала северных колен, а потом и южных.

Эпопея южных колен или «дома Иакова» в Египте началась лет на сто позднее, чем северных, то есть примерно в конце XVII в. до н. э., когда гиксосы были уже правителями Нижнего царства. Скорее всего, их приход в Египет был именно таким, как это описано в Библии: продолжительная засуха и голод заставили их покинуть Ханаан и мирно переселиться в восточную часть нильской дельты. Причем все это происходило при помощи и покровительстве «дома Иосифа». Так «дом Иакова» и «дом Иосифа» оказались под одной крышей в Египте. Правда их роли в гиксосском государстве были совершенно разными. В отличие от гиксосского «дома Иосифа» южные племена скромно жили на периферии Нижнего царства и, вероятно, не принимали активного участия в гиксосской политике и в их противостоянии с фиванскими фараонами. Они вели мирный пастушеский образ жизни, находясь под высоким покровительством «дома Иосифа», благодаря которому им удавалось решать все свои проблемы в Египте.

Падение гиксосских фараонов и начало исхода западных семитов из нильской дельты

Конец господству гиксосов в Египте, как и следовало ожидать, пришел с юга, со стороны фиванских фараонов. Около 70 лет они являлись данниками гиксосов и исправно платили дань Нижнему царству. Первым, кто осмелился бросить вызов гиксосам, был Секененра Тао. Он долго и основательно готовился к войне с западными семитами. Начал с захвата месторождения золота в Нубии, чтобы получить источник финансирования предстоящих войн с гиксосами. Затем, пользуясь внутренними раздорами в нубийском государстве Керма, добился союза с его правителями. Обеспечив себе надежный тыл с юга и заполучив необходимые средства, он набрал большое количество нубийских наемников в свою армию. Нубийцы считались хорошими воинами и отличными лучниками, поэтому они существенно усилили мощь египетского войска. Военные приготовления фиванского правителя не на шутку встревожили гиксосского фараона Апепи I (Аусере). Назревал серьезный конфликт. О некоторых его деталях нам известно из древнеегипетского папируса, написанного три с половиной века спустя, в период правления фараона XIX династии Мернептаха.

Пытаясь поставить на место строптивого данника, гиксосский фараон дипломатично намекал, что «ему не дает уснуть рев бегемотов из Фив» (это почти в тысяче километрах от Авариса!), и просил принять меры к устранению источника беспокойства[8]. Вместо ответа Секененра Тао атаковал своего гиксосского властелина. Однако результат военных действий оказался более чем плачевным для фиванского правителя. В решающей битве с западными семитами его армия потерпела сокрушительное поражение, а сам он был убит. Его мумия сохранила следы страшных ран, полученных в бою: череп фараона трижды пробит ударами западносемитских боевых топоров и копий. Наследник убитого фараона, его старший сын Камос, сумел извлечь уроки из поражения своего отца. Он реорганизовал разбитую армию и набрал еще больше нубийских наемников. Однако новый правитель Фив не ограничился только этим. Он многое позаимствовал из военной практики и оружия гиксосов. Ведь именно западные семиты познакомили египтян с лошадьми и боевыми колесницами, новыми, более эффективными видами боевых топоров и луков, научили их прогрессивным методам получения металлов. Перевооружив свою армию на западносемитский манер, Камос решил напасть на гиксосов неожиданно, без объявления войны. И, действительно, ему удалось застать гиксосского фараона Апепи врасплох, окружить и осадить его столицу Аварис. Но вероломство не помогло фиванскому правителю. Придя в себя, гиксосы быстро собрали силы верных им аморейских племен и отбили нападение Камоса.

Дальнейший ход событий нам неизвестен. Мы знаем только, что Камос оставил хвастливые реляции о своем походе, но скромно умолчал о причинах своего отступления. Кроме того, правление Камоса было подозрительно коротким — всего три года. Не исключено, что его постигла та же участь, что и его отца. Между тем гиксосский фараон Апепи неоднократно пытался договориться с нубийцами о союзе против Фив, но, видимо, неудачно, потому что правители Кермы продолжали помогать врагам гиксосов. Затем наступает многолетний перерыв в войне. Очевидно, он был вызван смертью обоих противников — Камоса и Апепи.

Новый и последний этап военных действий происходит уже между их наследниками — младшим братом Камоса Яхмосом и новым гиксосским фараоном Хамуди. На этот раз удача сопутствовала фиванскому правителю. Аварис был снова окружен — и с суши, и со стороны реки. В решающий момент многие аморейские племена не захотели поддержать Хамуди, и это обстоятельство стало роковым для власти западных семитов в Египте. Яхмос, наученный поражениями своих предшественников, заблаговременно перерезал все пути, по которым к гиксосам могла прийти помощь. Положение осажденных в Аварисе стало безнадежным. Однако и египтяне, несмотря на численное превосходство, не смогли паять штурмом Аварис. Манефон, основываясь на древнеегипетских источниках, писал об этом так: «Чтобы защитить себя и свое имущество, гиксосы обнесли Аварис высокой мощной стеной. [Египетский фараон], имея армию и 480 тысяч человек, осадил город и пытался заставить их сдаться. В конце концов он убедился в невозможности взять крепость силой и заключил с ними договор, согласно которому они все должны были покинуть Египет…» (Maneth. Acgypt., Frag. 42, 1, 75–1, 79; ср.: Joseph. Flav. Contr. Apion., 1, 73, 6–7). Данные археологических раскопок на месте Авариса (современный Тель эль-Даба) в значительной мере подтверждают сообщения Манефона о массовом уходе его жителей из Египта. Материальная культура, характерная для западных семитов из Ханаана, резко обрывается на времени падения Авариса и после некоторого перерыва сменяется совершенно другой, египетской по своему характеру. Разрушения в Аварисе не носят следы борьбы за город и гибели его жителей. Скорее всего, город был разрушен и сожжен уже после массового ухода населения