Библейский греческий язык в писаниях Ветхого и Нового завета - [23]

(Мрк. IX, 11. 28), а εἰ вводитъ ли прямой вопросъ? Употребляетъ ли св. Павелъ 1-е лицо мн. ч. объ одномъ себѣ? и др. и др.

Обращаясь къ пунктамъ болѣе строго-грамматическимъ, мы можемъ упомянуть касательно употребленія и силы члена: сколько тутъ уклоненія (если оно есть) отъ классической нормы—съ πᾶς (напр., Еф. II, 21. ІII, 8. Дѣян. II, 36. 1 Тим. I. 16); съ νόμος; съ πνεῦμα (ἅγιον); въ сочетаніяхъ въ родѣ тѣхъ, что въ Рим. V, 7. ІII, 30. 1 Тим. II, 15? Соблюдается ли со строгостію классическое правило, требовавшее члена предъ аттрибутнвнымъ причастіемъ, которое слѣдуетъ за чѣмъ-либо опредѣленнымъ (ср. 1 Петр. ІII, 19. 20)? Есть ли разница по значенію между ὁ ὄχλος πολύς и ὁ πολύς ὄχλος (ср. Ін. XII, 9. 12 и Мрк. XII, 37)? Какая разница между αὐτός и ἐκεῖνος въ 2 Тим. II, 26? Употребляются ли αὐτοῦ и пр. возвратно? Всегда ли ὅστις есть просто относительное мѣстоименіе (тоже, что ὅς: ср. Мѳ. XXII, 2. XVIII, 23)? Каково значеніе род. пад. во фразахъ δικαιοσύνη θεοῦ (ср. Рим. I, 17), πίστις ʼΙησοῦ Χριστοῦ (Рим. ΙII, 22)? Различается ли по значенію ἀκούειν φωνῆς отъ φονὴν ἀκούειν (ср. Дѣян. IX, I. 7. XXII, 7. 9. XXVI, 14 и см. А. Buttmann, Grammatik des Neutestamentlichen Sprachidioms § 132, 17; § 144, 16)?

Формулированные выше пункты потому названы „проблеммами“, что относительно ихъ все еще продолжается разногласіе въ извѣстныхъ комментаріяхъ, хотя о нѣкоторыхъ можно спросить, не покончены ли они уже по сужденію ученыхъ? Къ сему можно прибавить группу экзегетическихъ проблеммъ,—напр., Mѳ. VI, 13. Лк. XII, 49. XVIII, 7. Дѣян. XXVI, 28 сл. Іак. IV, 5. 2 Петр. I, 20,—вмѣстѣ съ общими вопросами въ родѣ слѣдующихъ: Какое вліяніе (если только оно было) оказывали переписчики на стиль новозавѣтныхъ писаній? Какія указанія (если только они есть) даютъ новозавѣтныя писанія о мѣстѣ своего происхожденія? Какое вліяніе (если только оно было) имѣлъ еврейскій параллелизмъ на изглажденіе въ іудейско-греческомъ умѣ тонкихъ оттѣнковъ разности между греческими синонимами? Какое вліяніе (если только оно было) оказывало употребленіе іудейскихъ руководствъ въ дѣлѣ согласія по формѣ или по употребленію цитируемыхъ ветхозавѣтныхъ мѣстъ? (Достойно вниманія согласіе въ сложныхъ цитатахъ—при уклоненіи отъ LXX-ти въ тѣхъ же частностяхъ—въ Рим. IX, 32. 33 и 1 Петр. II. 6-8: ср. Рим. XII, 19 и Евр. X, 30).

Ничуть не будетъ излишнею самонадѣянностію думать, что все еще тяготѣющія надъ новозавѣтнымъ греческимъ языкомъ неясности постепенно станутъ умаляться, пока въ концѣ концовъ исчезнутъ совсѣмъ. Немалая помощь при достиженіи этого результата можетъ быть извлечена изъ литературныхъ остатковъ отъ временъ, непосредственно предваряющихъ и сопровождающихъ христіанскую эру. Болѣе аккуратное изданіе и тщательное изученіе этихъ остатковъ, уже привлекшихъ усилія ученыхъ, даетъ результаты, которые оправдываютъ и даже превосходятъ ожиданія. Частности, отдѣльно незначительныя, оказываютъ важную пользу въ своей совокупности. Изрядныя прибавленія къ нашимъ познаніямъ о языкѣ александрійскаго и греко-римскаго періода уже получены изъ надписей и—особенно—папирусовъ (изъ коихъ иные восходятъ ко днямъ Птоломеевъ), добытыхъ за нѣсколько послѣднихъ десятилѣтій,—и теперь справедливо питать увѣренность, что это лишь начатки богатой жатвы открытій. Созвучія во фразеологіи поучительны даже и тогда, когда интеллектуальное и религіозное качество соотвѣтствующихъ имъ концепцій можетъ быть глубоко различнымъ (напр., υἱὸς θεοῦ, κύριος, σωτήρ употребляются о римскихъ императорахъ и въ вокабулярѣ стоиковъ). Сверхъ того, неизмѣнность и—во многихъ случаяхъ—опредѣленная дата многихъ изъ этихъ источниковъ ставятъ ихъ свидѣтельство выше подозрѣнія въ возможности клерикальныхъ измѣненій, отъ которыхъ не всегда вполнѣ свободенъ текстъ даже самыхъ лучшихъ изъ существующихъ новозавѣтныхъ рукописей.