Библейский греческий язык в писаниях Ветхого и Нового завета - [15]

Шрифт

Интервал

Приведенные выше примѣры могутъ служить образцами разности между вокабулярами Новаго Завѣта и классическихъ писателей. Но должно помнить, что по несовершенству нашихъ познаній мы пока не можемъ еще сказать, сколь много словъ, повидимому позднихъ, было собственно возобновленіемъ вышедшихъ на время изъ употребленія древнихъ словъ, (а это явленіе не рѣдкость во всѣхъ языкахъ); равно оказывается неяснымъ и то, какъ долго такія слова ходили въ разговорной рѣчи, оставаясь чуждыми языку литературы.

Но этотъ списокъ примѣровъ позволяетъ видѣть нѣкоторыя общія характеристическія черты новозавѣтнаго вокабуляра; таково, напр., употребленіе въ немъ терминовъ, которые въ раннѣйшемъ греческомъ языкѣ были явно литературными и даже поэтическими. Къ даннымъ уже словамъ этого рода можно присоединить еще слѣдующія: ἀδάπανος, α̇δημονέω, θἰσθητήμιον, ἀλυσιτελής, ἁμάω, ἅμεμπτος, α̇μέριμνος, ἁναθάλλω, ἀνακράζω, ἀνήμερος, ἁπαλλοτριόω, ἀπέραντος, ἁπόδημος, ἀποφθέγγομαι, ἁποτομία (–μως), ἀποψύχω, ἀσάλευτος, ἀσχήμων, ἅτακτος, ἀτιμαθζω, αὐγάζω, αὐθάδης, αὕξω, αὐτόχειρ, αὐχέω, ἅφαντος, ἀφρίζω, βαρέω, βαστάζω, βρέχω, βρώσιμος, γενετή, δέσμιος, διαυγής, διηνεκής, δόλιος, ἕκδηλος. ἐκμάσσω, ἐκτελέω, ἐμβατέυω, ἑμπαίζω, ἑμφανίζω, ἑνάλιος, ἐπαιτέω, ἐπακρυάομαι, ἐπικέλλω, ἐπισφαλής, ἐρείδω, ἐριθίζω, ἐσθής, εὐδία, εύσχημοσύνη, εὐφροσύνη, ἥπιος, ἡχέω (ή͂χος), θανάσιμος, θεοστυγής, θύελλα, θυμομαχέω, ι̇κμάς, ἱμείρομαι, (ὁμ.), καχόω, καύχημα, κενόω, κλαυθμός, κλέος, κλύδων, κολλάω, κραταιός, κυρόω, λάμπω, μαγεύω, μαστίζω, μητρολῴας, μόχθος, μαθειλός, μωμάομαι, ςυστάζω, ο̇δύνη, οἰκτιρμός, ὅρασις, αὐρανόθεν, πανοικεί, πανπληθεί, παραλογίζομαι (etc.), παροτρὐνω, πενιχμός, πιάζω, πολυποίκιλος, προπετής, ῥιπίζω, ῥυπαρός, σαπρο̇ς, σκορπίζω, συμπαθής, τηλαυγῶς, τρόμος, τρύβλιον, τυρβάζω, ὑπερήφανος, φαντάζω, φέγγος, φιμόω, χειμάζωομαι, χειραγωγέω, χλιαρός, ὠδίνω.

Изъ этихъ примѣровъ ясно, что позднѣйшій греческій—согласно народному влеченію къ сильнымъ выраженіямъ— любитъ слова сложныя и многосложныя. Для нихъ можно указать еще слѣдующіе образцы: ἀνεκδιήγητος, ἀςεκλάλητος, ἀνεξερεύνητος, ἀνεπαίσχυντος, ἀνταποκρίνομαι, δυσβάστακτος, ἐμπεριπατέω, ἐξαγοράζω, ἐξακολουθέω, ἐξανατέλλω, ἐξομολογέω, ἐπιγαμβρέω, ζωογοςέω, καταβραβεύω, καταδυναστεύω, κατασοφίζομαι, κατισχύω, λιθοβολέω, ματαιολογία, μετοικεσία, οἰκοδεσποτέω, ο̇λιγόψυχος, πατροπαράδοτος, προσαναβαίνω, προσαναπληρόω, προσανατίθημι, προσκαρτερέω, προσπορεύομαι, συναναμίγνυμι, συνευωςέομαι, συνκαταψηφίζω, συναντιλαμβάνομαι, συνυποκρίνομαι, συνυπουργέω.

Библейскіе писатели простираютъ это пристрастіе еще дальше,—и вотъ сему свидѣтели: ἁγενενεαλόγητος, αἱματεκχυσία, ἀλλοτριοεπίσκοπος, ἀνεξείκακος, ἀνθρωπάρεσκος, διενθυμέομαι, ἐκζητέω, ἐκμυκτηρίζω, εκπειράζω, ἐξαστράπτω, ἐπαναπαύω, ἐπιδιατάσσομαι, ἐπιδιορθόω, ἐπισκευάζω, ἐπισυντρέχω, ἱερουργέω, κατακληροδοτέω, κατακληρονομέω, καταλιθάζω, κατεξουσιάζω, κατεφίστημι, κατοικητήριον, μισθαποδοσία, ὀρθοτομέω, ο̇ρκωμοσία, ο̇χλοποιέω, παραπικραίνω, περιαστράπτω, ποταμοφόρητος, προενάρςομαι, συναιςμάλωτος, ὐπερεκπερισσῶς, ὐπερεντυγχάνω, χρηστολογία, χρυσοδακτύλιος. Сверхъ сего, есть немало словъ, которыя—какъ и вообще въ позднѣйшемъ греческомъ языкѣ—образованы приставленіемъ впереди предлога (напр., ἑπί, διά, παρά, πρό, πρός, σύν, ὺπέρ) къ употреблявшемуся уже слову. Наоборотъ, сложныя слова, болѣе обычныя въ классическій періодъ, иногда замѣняются простыми: напр., ἐρωτάω вмѣсто ἐπερωτάω (Мрк. VIII, 5), κρύπτω вм. ἀποκρύπτω (Мѳ. XI, 25), ἁθροίζω вм. συναθροίζω (Лк. XXIV, 33), δειγματίζω вм. παραδειγματίζω (Мѳ. I, 19), οχλέω вм. ἐνοχλέω (Дѣян. V, 16), τρέφω вм. ἁνατρέφω (Лк. IV, 16).

Другою характеристическою чертой новозавѣтнаго греческаго языка (какъ новѣйшаго греческаго и вообще народной рѣчи) является непропорціонально большое количество такъ называемыхъ уменьшительныхъ словъ въ его вокабулярѣ; среди нихъ мы находимъ: ἁρνίον, ηυναικάριον, ἐπίφιον, θυγάτριον, ἰςθύδιον, κλινάριον, κλινίδιον, κοράσιον, κυνἅριον, ὀνάριον, ὀψάριον, (παιδίον), παιδάριον, πινακίδιον, πλοιἅριον, ποίμνιον, προβἅτιον, σανδάλιον, στρουθίον, αχοινίον, φορτίον, ψιχίον, ὠτίον; встрѣчается даже уменьшительное отъ уменьшительнаго—βιβλαρίδιον. Нѣкоторыя изъ этихъ словъ совсѣмъ потеряли всякую уменьшительную силу, если только они когда-либо имѣли ее (ср., напр., θηρίον, κρανίον и пр.). Вмѣсто ὠτάριον (Мрк. XIV, 47. Ін.XVIII, 10) и ὠτίον (Мѳ. XXVI, 51) Лука (XXII, 50) ставитъ οῦς.

б) Но позднѣйшій греческій языкъ, какъ онъ представляется въ Новомъ Завѣтѣ, не только расширилъ вокабуляръ введеніемъ новыхъ словъ (или возобновленіемъ давно вышедшихъ изъ употребленія);—сверхъ сего онъ еще болѣе или менѣе измѣнилъ значенія многихъ терминовъ, удержавшихся отъ классическаго періода. Это видно по приводимымъ значеніямъ слѣдующихъ словъ: ἀκαταστασία „политическій безпорядокъ“, ἁνάκειμαι и α̇ναπίπτω „возлежать за столомъ“, ἀναλύω „разрѣшаться (отъ жизни)“, α̇ναστρέφομαι „вести себя“ (жить), ἀντίλημψις „помощь“, ἁποτάσσομαι „прощаться“, „отказываться“, ἀφανίζω „помрачать“, γενήματα „плоды земные“, δῶμα „крыша“, ἕντευξις „прошеніе“, ἑντροπή „стыдъ“ (посрамленіе), ἐρεύγομα „высказывать“, ἐροτάω „спрашивать“, εὐσχήμων „почетный“ по положенію („благообразный“), εὐχαριστέω „благодарить“, ζωοποιέω „возбуждать къ жизни“, „оживлять“, „животворить“, καταστολή „одежда“ (одѣяніе), ξύλον „дерево“, τἀ περίεργα „чародѣйства“, περισπάομαι „быть отвлеченнымъ“ (заботами и пр.), πτῶμα (безъ всякихъ присоединеній) „трупъ“, ῥύμη „улица“, στέλλομαι „удаляться“, στιγμή „мгновеніе“, συγκρίνω „сравнивать“, „истолковывать“, συςίστημι „устанавливать“, „доказывать“, σχολή „училище“ (школа), σώματα (безъ всякихъ присоединеній) „рабы“, τρώγω=ἑσθίω, φθάνω „спѣшить“, „поспѣвать“ (прибывать), χορτάζω „насыщать“ (о лицахъ), ὑπάρχω почти тоже, что ἐμί, χρηματίζω „быть названнымъ“ или „позваннымъ“ (получить повелѣніе). Когда измѣненіе не столь ясно, какъ въ отмѣченныхъ случаяхъ,—и тутъ иногда перемѣна въ частотѣ употребленія указываетъ на разность—по крайней мѣрѣ—въ оттѣнкѣ. Иллюстрація сему въ употребленіи βλέπω, θεωρέω и ο̇ράω для выраженія понятія видѣнія; ἕρχομαι, πορεύομαι и ὑπάγω для означенія хожденія; λαλέω и λεγω касательно говоренія. Съ этой стороны и въ древнія и въ новѣйшія времена бывали въ словахъ такія варіаціи соотвѣтственно вѣкамъ и мѣстностямъ.

Продолжить чтение

Рекомендуем почитать

Борис Соколов

Расшифрованный Пастернак. Тайны великого романа «Доктор Живаго»

Книга известного историка литературы, доктора филологических наук Бориса Соколова, автора бестселлеров «Расшифрованный Достоевский» и «Расшифрованный Гоголь», рассказывает о главных тайнах легендарного романа Бориса Пастернака «Доктор Живаго», включенного в российскую школьную программу. Автор дает ответы на многие вопросы, неизменно возникающие при чтении этой великой книги, ставшей едва ли не самым знаменитым романом XX столетия. Кто стал прототипом основных героев романа? Как отразились в «Докторе Живаго» любовные истории и другие факты биографии самого Бориса Пастернака? Как преломились в романе взаимоотношения Пастернака со Сталиным и как на его страницы попал маршал Тухачевский? Как великий русский поэт получил за этот роман Нобелевскую премию по литературе и почему вынужден был от нее отказаться? Почему роман не понравился властям и как была организована травля его автора? Как трансформировалось в образах героев «Доктора Живаго» отношение Пастернака к Советской власти и Октябрьской революции 1917 года, его увлечение идеями анархизма?

Марк Алданов

Чёрный бриллиант (О Достоевском)

Статья Марка Алданова к столетнему юбилею Ф.М. Достоевского.

Мария Рубинс

Русский Монпарнас. Парижская проза 1920–1930-х годов в контексте транснационального модернизма

Эта книга – о роли писателей русского Монпарнаса в формировании эстетики, стиля и кода транснационального модернизма 1920–1930-х годов. Монпарнас рассматривается здесь не только как знаковый локус французской столицы, но, в первую очередь, как метафора «постапокалиптической» европейской литературы, возникшей из опыта Первой мировой войны, революционных потрясений и массовых миграций. Творчество молодых авторов русской диаспоры, как и западных писателей «потерянного поколения», стало откликом на эстетический, философский и экзистенциальный кризис, ощущение охватившей западную цивилизацию энтропии, распространение тоталитарных дискурсов, «кинематографизацию» массовой культуры, новые социальные практики современного мегаполиса.

Ричард Овенден

Сожжение книг. История уничтожения письменных знаний от античности до наших дней

На протяжении всей своей истории люди не только создавали книги, но и уничтожали их. Полная история уничтожения письменных знаний от Античности до наших дней – в глубоком исследовании британского литературоведа и библиотекаря Ричарда Овендена.

Геннадий Босов

Сильбо Гомера и другие

Книга о тайнах и загадках археологии, этнографии, антропологии, лингвистики состоит из двух частей: «По следам грабителей могил» (повесть о криминальной археологии) и «Сильбо Гомера и другие» (о загадочном языке свиста у некоторых народов мира).

Юджин Линден

Обезьяны, человек и язык

Американский популяризатор науки описывает один из наиболее интересных экспериментов в современной этологии и лингвистике – преодоление извечного барьера в общении человека с животными. Наряду с поразительными фактами обучения шимпанзе знаково-понятийному языку глухонемых автор излагает взгляды крупных лингвистов на природу языка и историю его развития.Кинга рассчитана на широкий круг читателей, но особенно она будет интересна специалистам, занимающимся проблемами коммуникации и языка.