Беззвёздная ночь - [2]

Лишь немного помедлив у другой двери, за которой спал один из его самых дорогих друзей-дворфов, Дзирт вскоре вышел из жилой зоны. Он пришел к месту официальных собраний, где король Мифрил Халла устраивал развлечения для своих гостей. Несколько дворфов — очевидно, солдаты генерала Дагнабита — охраняли зал, но они не заметили Дзирта и не услышали его бесшумных шагов.

Проходя мимо Зала Думатойна, где хранились наиболее ценные реликвии дворфов, Дзирт снова остановился. Понимая, что задерживаться здесь не следует и надо уйти прежде, чем все проснутся, он все же не смог справиться с нахлынувшими на него чувствами. За две недели, прошедшие после того, как было отбито нападение дроу, он ни разу не заходил сюда, но понимал, что не простит себе, если не зайдет теперь.

Громадный боевой молот Клык Защитника покоился на постаменте в центре зала — месте наивысшего почета. Дзирту показалось справедливым, что молот затмевал собой все остальные сокровища: блестящие кольчуги, огромные топоры и шлемы давно умерших героев, наковальни легендарных кузнецов. Дроу усмехнулся, подумав, что ведь Клык Защитника никогда не принадлежал дворфу. Это было оружие Вульфгара, друга Дзирта, человека, добровольно отдавшего свою жизнь ради спасения остальных.

Долгим тяжелым взглядом Дзирт окинул поблескивавший мифриловый молот, на котором, несмотря на многочисленные жестокие битвы, не было ни одной царапины. Зато хорошо можно было разглядеть выгравированные знаки дворфского божества Думатойна. Потом он перевел глаза на темную адамантитовую рукоять с пятнами засохшей крови. Упрямый Бренор так и не позволил их смыть.

Думая о Вульфгаре, вспоминая, как они сражались бок о бок — темный эльф и высоченный золотоволосый гигант со светлой кожей, Дзирт почувствовал, что колени его подгибаются, а решимость слабеет. Он вспомнил чистые глаза цвета северного неба, в которых всегда играли живые искорки. Вульфгар был всего лишь мальчишкой, так и не научившимся бояться жестоких реалий грубого мира вокруг.

Всего лишь мальчишка, но он, не задумываясь, распевая боевой гимн, пожертвовал своей жизнью ради тех, кого называл друзьями.

— Прощай, — едва слышно промолвил Дзирт, повернулся и побежал, по-прежнему бесшумно. Вскоре он выскочил на каменный навес, а оттуда спустился по лестнице в просторную комнату с высоким потолком. Там он промчался мимо недремлющих очей восьми королей Мифрил Халла, высеченных в каменной стене. Самым последним и наиболее выразительным был скульптурный портрет Бренора Боевого Топора. Лицо Бренора было сурово, а глубокий шрам, шедший от лба до самой челюсти, и отсутствие правого глаза усиливали гнетущее впечатление.

Но Дзирт понимал, что физические раны для крепкого, как скала, дворфа ничто по сравнению с душевной болью, болью утраты дорогого мальчика, которого он называл своим сыном. Был ли дух Бренора столь же крепок, как его тело, выдержит ли он? Дзирт не знал. Но в этот миг, глядя на изуродованное лицо короля дворфов, дроу подумал, что надо бы остаться, быть рядом с другом и подождать, пока затянутся его раны.

Но эта мысль промелькнула и ушла. Дроу напомнил себе, что Бренора могут ожидать еще горшие раны. Его и всех остальных друзей Дзирта.

* * *

Как и каждую ночь — точнее, каждую ночь, когда ей удавалось ненадолго забыться, — Кэтти-бри ворочалась и металась по постели, вновь и вновь переживая роковые минуты. Она слышала, как Вульфгар поет гимн Темпосу, своему богу войны, видела ясный взор могучего варвара, крушившего каменный навес у себя над головой, несмотря на нечеловеческую боль.

Кэтти-бри видела его ужасающие раны, белые кости там, где кожа была содрана акульими зубами йоклол, злобной потусторонней твари, чье мерзкое желеобразное тело походило на полурасплавленную свечу.

От раздавшегося в ушах грохота камней, сыпавшихся на ее любимого, Кэтти-бри проснулась и рывком села в кровати, глядя во тьму. Ее густые каштановые волосы прилипли к покрытому холодным потом лбу. Она глубоко вздохнула, пытаясь дышать ровно, и несколько раз повторила себе, что это лишь сон, страшное воспоминание, что все уже в прошлом. Свет мирно горевших у двери факелов немного успокоил ее.

На девушке была только легкая рубашка, а разметавшись, она сбросила с себя все одеяла. Теперь руки покрылись гусиной кожей, и она поежилась, чувствуя себя озябшей и несчастной. Кэтти-бри подобрала одеяла, натянула их на себя по самую шею и упала на спину, уставясь в потолок невидящими глазами.

Что-то не так! Она чувствовала — что-то складывается не так, как надо!

Девушка постаралась убедить себя, что ей это кажется, что ее просто взволновали кошмарные сны. Да, мир несправедлив к Кэтти-бри, чудовищно несправедлив, но ведь сейчас она в Мифрил Халле, среди друзей!

И девушка заставила себя поверить, что дурное ей только мерещится.

* * *

Когда взошло солнце, Дзирт был уже далеко от Мифрил Халла. В это утро он не стал, как всегда, присаживаться, чтобы полюбоваться рассветом. Он даже не взглянул на солнце, потому что сейчас оно казалось ему олицетворением обманутых надежд. Он посмотрел на юг и восток, мысленно переносясь по ту сторону горной цепи, и погрузился в воспоминания.