Безжалостный - [8]

— Я вижу, тебя действительно возбуждает это. Это то, чего ты хочешь от меня? Чтобы я позировала, как они?

Он моргает, и в глазах разгорается ещё больший огонь.

— Да. Это то, чего я хочу.

Мой взгляд перемешается на фотографию над его головой. Женщина, обнажённая, её руки связаны над головой и привязаны к балке посередине комнаты. Волосы свободно рассыпаются по плечам, пара прядей касается груди. Она смотрит прямо в камеру большими зелёными глазами, у неё румяные щеки и влажные, приоткрытые в удовлетворении губы. Нас можно было бы назвать сёстрами. Единственное наше с ней отличие — удовлетворение на её лице.

В моей груди поднимается жар. Безудержный и неподдающийся, как и в тот день, когда я застукала своего мужа, трахающим мою лучшую подругу в моём доме. Это зависть. Я хочу выглядеть так же. Я хочу чувствовать то же самое.

Возвращаю взгляд обратно на Дженсена. Он не двигается и по-прежнему смотрит на меня. Ждёт.

— Хорошо, — решительно произношу я. — Ты можешь меня сфотографировать.

 

5

Дженсен

Мой восторг вызывает физическую реакцию. Мышцы внизу живота сжимаются и дрожат. Член наливается кровью и пульсирует, когда возбуждение прокатывается по моему телу. Это результат того, чего я жаждал три месяца.

Каждое мгновение в жизни должно вызывать такие ощущение, как сейчас. Сладкая победа. Триумфальное сражение. Потрясающее чувство — получить то, чего желаешь.

Я немного прохожу вперёд и, достигнув коробки на столе, беру свою камеру, не давая ей времени изменить своё решение. Пальцы бесшумно двигаются, открывая крышку, и машинально скользят по кнопкам. Я делал это так много раз, что знаю фотоаппарат лучше, чем своё тело. Будто он часть меня.

— Идём со мной, — требую я, резко подхожу к ней и веду за собой в спальню. Не хочу снимать её в студии. Здесь слишком холодно. Слишком стерильно.

Освещение в спальне мягче. Кровать роскошнее. Идеальный фон.

Я перетаскиваю кресло из угла комнаты к краю кровати и сажусь. Откидываюсь на спинку, широко расставив ноги, и устраиваюсь поудобней.

Холланд стоит в дверном проёме, прикусив пухлую нижнюю губу и держась одной рукой за локоть другой, её шёлковые волосы закрывают часть лица.

Щелчок камеры — будто она срабатывает сама по себе. Мой палец на нужной кнопке, готовый запечатлеть следующий кадр. Мы одно целое — камера и я. Она точно знает, что мне нужно.

Холланд стоит неподвижно, словно статуя, но её глаза прикованы ко мне, глядя прямо в объектив. Я быстро делаю снимок за снимком.

— Всё? — неуверенно спрашивает Холланд, и я, наконец, опускаю камеру.

Если бы…

— Сними одежду.

Мой голос звучит хрипло, и я сам едва узнаю его. Я миллионы раз представлял её обнажённое тело. Мечтал об этом моменте больше, чем могу сосчитать. Я усиливаю захват на камере, крепко сжимая её.

Одна огненная бровь выгибается, посылая мне вызов. Немой признак того, что мне бы стоило поучиться вежливости. Я отвечаю ей тем же. И больше ничего. Разборкам не место в спальне. Это я, и мне не стыдно за своё поведение.

Я прошу лишь раз и только раз. Я предлагаю им выбор, и они принимают решение. После этого, я всё беру в свои руки. Все, кто не согласен, могут уйти. Не хочу, чтобы она уходила, — я так долго ждал этого момента — но я тот, кем являюсь, и я не изменюсь.

Она издает едва различимый рык. И хотя это не характерно для леди, не могу сказать, что мне это не нравится. Наоборот, думаю, я хочу услышать его снова.

— Одежда, Холланд, — произношу я, провоцируя ещё больше недовольного рычания. Это её единственный ответ на мои команды. Секундой позже, она делает несколько медленных шагов, приближаясь ко мне. Без каких-либо колебаний, она даёт мне то, чего я так хочу. Она заводит руки назад и медленно спускает молнию на юбке. Покачивает бёдрами, и юбка падает на пол. Я медленно и удовлетворенно вздыхаю, как только материя касается пола. Она приступает к пуговицам на блузке и начинает расстёгивать её.

Её движения неспешные и дразнящие. Не могу понять, она нарочно это делает или на самом деле не понимает, насколько соблазнительно выглядит.

Я вжимаюсь в кресло и кладу лодыжку на колено, не на секунду не отрывая от неё взгляда.

С каждой пуговицей она всё больше и больше открывает мне себя. Белый хлопчатый бюстгальтер и несоответствующие ему чёрные трусики — невинные и сексуальные одновременно. Она явно не собиралась отправиться сегодня вечером с кем-то домой, но сейчас она здесь, со мной.

Следующим я вижу её подтянутый живот. Мышцы плавно передвигаются с каждым её движением. Гладкая, безупречная плоть взывает ко мне, жаждет, чтобы к ней прикоснулись.

Блузка скользит по рукам. Мягкая шёлковая ткань скользит по коже и падает на ковер, оставляя мурашки там, где шёлк касался кожи.

Чертовски прекрасна.

Я поднимаю камеру.

— Не снимай туфли, — говорю я, — но сними всё остальное.

Холланд опускает зелёные глаза, но обхватывает себя руками, расстегивая крючок на спине и спуская бретельки по плечам. На теле появляется ещё больше мурашек, прежде чем бюстгальтер присоединяется к другой одежде на полу у наших ног. Она захватывает трусики, скользя пальцами по талии. Я наклоняюсь вперёд, жестом приказывая ей замереть.