Безжалостный - [52]

Клотильда повернулась к нам. Ее лицо блестело от пота и светилось счастьем.

– Я поняла, что вы можете приехать сегодня, когда увидела странный рисунок прожилков на одном из листьев базилика, которые клала в суп.

Я знал Клотильду уже десять лет, но по-прежнему не мог понять, то ли она на полном серьезе верит в свои пророческие способности, то ли говорит все это в шутку. Даже Пенни, которая прожила с матерью гораздо дольше, не может остановиться на одном из вариантов. Вот и выходит, что Кло ведет какую-то озорную игру, испытывая нашу доверчивость, терпение и приверженность к здравомыслию.

Корни имени Клотильда – в древнегерманском слове, которое означает «прославившаяся в битве».

Кло обхватила Пенни, оторвала от пола, поцеловала два, три, четыре раза.

– Тыквочка, ты такая худенькая, ты не ешь, ты просто увянешь.

– Я ем хорошо и много, – заверила ее Пенни, дожидаясь, пока ее поставят на землю.

– Ты перестала есть мясо! – заявила Клотильда. – Девочка, ты стала щипать травку, как козочка!

– Нет, мама. Я бы никогда этого не сделала.

– Вегетарианство убивает, – предупредила Кло. – Жизненно необходимые органы сжимаются, мозг тупеет. Посмотри в зеркало на свои зубы. Центральные резцы, боковые резцы, клыки… все предназначено для того, чтобы пережевывать мясо. Вегетарианство – это неестественно, неправильно, мерзко.

– Я ем много мяса, – успокаивала ее Пенни. – Я ем мясо при каждой возможности. Я жить не могу без мяса.

– Часто есть мясо недостаточно, если ты ешь его маленькими порциями. – Кло наконец-то поставила мою жену на ноги.

Иногда мне просто не верилось, что у Гримбальда и Клотильды могла появиться такая миниатюрная, изящная и застенчивая дочь. Две из трех свидетельствующих об этом улик (черные волосы, унаследованные от Клотильды, и синие глаза того же оттенка, что у Гримбальда) не убеждали. Спасала третья, неопровержимая: при всей своей миниатюрности твердостью характера и непреклонностью она не отличалась от Бумов.

Клотильда подошла ко мне, как валькирия, спустившаяся с небес к умирающему воину, чтобы забрать его душу, и я чуточку испугался, что сейчас она поднимет меня и усадит на сгиб руки.

Она поцеловала меня в щеку.

– От одного твоего вида у меня поднимается настроение, Гильдебранд.

– Со мной та же история, Нэнси.

– Ах да, да, я забыла… ты предпочитаешь Кабби.

– Раз уж это мое имя. Прекрасно выглядите, Клотильда.

– Каждый вечер, перед тем как лечь спать, я кладу под подушку маленький шелковый мешочек с листьями чабреца. И ты выглядишь таким подтянутым.

– В прошлом месяце я съел лучшую часть коровы, – ответил я, чтобы доставить ей удовольствие и избежать лекции.

– У коровы нет худшей части. Все они одинаково вкусны.

Отвернувшись от меня, она шагнула к Майло, сидящему на руке деда, двумя руками обхватила голову мальчика. Говоря с ним на кельтском между поцелуями, чмокнула в лоб, глаза, нос, щеки, уголки рта и подбородок. Я верю, что таким образом она благословляла внука.

Потом выхватила Лесси из объятий мальчика. Держа собаку в вытянутых руках, радостно смеясь, закружилась на месте, в развевающейся юбке.

Если бы я сделал что-то подобное, Лесси заскулила бы от страха или, оскалив зубы, зарычала, требуя, чтобы я прекратил это безобразие. В руках Клотильды она блаженно улыбалась, а хвост мотался из стороны в сторону.

Когда собаку поставили на пол, ее шатнуло, но Клотильда на головокружение не пожаловалась, тут же вернулась к дровяной плите, прежде чем у нее что-то могло подгореть.

– Вы остаетесь на обед, – объявил Гримбальд.

– Они уже пообедали, – откликнулась Кло, прежде чем кто-то из нас успел ответить. – Я видела это в листке базилика.

– Тогда вы расскажете нам о взрыве вашего дома, пока мы будем обедать, – нашел выход из положения Гримбальд. – Какой использовался метод, как выглядел дом, когда рушился, как разлетелись обломки.

– Они приехали за оружием, – добавила Клотильда.

– Вы и это увидели в листке базилика? – спросил я.

Пенни указала на каменный пол.

– Думаю, она скажет тебе, что об этом ей поведали капли дождя, упавшие с плаща Майло.

– Совершенно верно, дорогая, – Клотильда подняла деревянную лопатку, чтобы подчеркнуть значимость своих слов. – Значит… ты наконец-то признаешь, что у меня есть пусть маленький, но дар провидицы.

– Что у тебя есть, мама, так это театральный дар. Тебе нравится быть загадочной и заботливой.

– Моя дочь – скептик. Но я тоже люблю тебя, дорогая.

Наконец-то опустив Майло на пол, Гримбальд встал на колено и, помогая ему снять желтый дождевик, спросил:

– За оружием? Но я думал, Каб, что ты против оружия.

– Я не против того, чтобы оно было у других, Грим. Что же касается меня… я испытывал к нему отвращение.

– А теперь?

– Я это отвращение преодолеваю.

Глава 38

Из гостиной бункера путь в арсенал лежал через прежнюю спальню Пенни. За пятнадцать лет, прошедшие со дня ее отъезда из дома, спальня ни на йоту не изменилась, осталась точно такой же, как в детстве Пенни, проведенном ею с родителями под землей в те дни, когда они спускались в бункер.

Отчасти из сентиментальных мотивов, они не расширили арсенал за счет спальни дочери. Они также надеялись, что мы с Пенни различим признаки надвигающегося Армагеддона и присоединимся к ним в этой цитадели выживания до того, как политикан, или безумный мулла, или рехнувшийся диктатор, или группа обозленных утопистов, или просто повседневная деятельность федеральной бюрократии уничтожит цивилизацию.