Безжалостный - [40]

Я услышал, как пробила стекло одна пуля, потом другая, и молил Бога, чтобы стреляли в меня.

Добравшись до боковой стены, я нажал на клавишу выключателя, приводящего в движение шторки, расположенные между слоями стекла. Я тревожился, что из-за повреждений стекла они за что-нибудь зацепятся и не дойдут до самого низа.

Когда же шторки двинулись вниз, я повернулся и посмотрел на Пенни и Майло.

Каким-то образом ей удалось передвинуть огромный кофейный столик, расположив его между Майло и окном, и повалить набок. Они оказались за столиком, невидимые для стрелка.

Столик сработали на совесть, из прочного дерева, но, конечно, он не мог противостоять пулям. Одна уже пробила его, но, к счастью, не задела ни мать, ни сына.

Шторки закрыли уже половину окна и продолжали опускаться, и тут мне открылась истина. В этой атаке Ваксса интересовала только одна цель – Майло.

Он мог убить меня трижды, пока я пересекал комнату на фоне окон. Но не выстрелил в меня ни разу, даже когда я застыл у стены, наблюдая, как шторки опускаются.

И когда Пенни передвигала кофейный столик, он мог без труда вышибить ей мозги. И по стоящему на боку столику, за которым спрятались она и Майло, он выстрелил только один раз по той же причине: Ваксс хотел убить не мать, а мальчика.

Шторки прошли три четверти пути.

Пенни осторожно поднялась из-за столика, но велела Майло оставаться на полу.

Как и с Джоном Клитрау и Томасом Лэндалфом, психопат собирался сначала убить тех, кого я любил больше всего, а уж последним – меня. И Ваксс установил очередность моих утрат. Майло – первый, чтобы я смог прочувствовать душевную боль Пенни, прежде чем она отправилась бы вслед за сыном.

Я подозревал, что он решил ввергнуть меня в отчаяние, полностью лишить надежды, чтобы я с благодарностью принял смерть, восприняв ее как самоубийство. Став свидетелем того, что проделывал Ваксс с его женой и дочерью, Лэндалф, скорее всего, молил того о смерти. И хотя Джон Клитрау изо всех сил старался остаться в живых, он, по его же словам, мечтал о том, чтобы присоединиться к своим близким.

Попросив о смерти, я бы отрекся от ценности жизни вообще и моей в частности, тем самым отрекаясь от ценности моих книг. Прося о смерти и получив ее, я бы подтвердил правильность всех выводов рецензии Ваксса, с которой все и началось.

Шторки закрыли все окно, до самого пола.

Прижимая к себе Майло, Пенни вышла из-за перевернутого кофейного столика. Я поспешил к ней.

Поскольку писал Ваксс плохо, я удивлялся, что он – такой влиятельный критик, держал его за эксцентричного человека. Но, как выяснилось, жизнь столкнула меня не с эксцентриком, а с демонической, безжалостной машиной смерти, и мозг Ваксса работал, как часы, с предельной точностью отсчитывая зло.

– Полиция, – выдохнула Пенни. – По крайней мере, они смогут это остановить.

– Нет, – не согласился я. – Они не успеют приехать вовремя.

Глава 29

С первой попытки Ваксс не добрался до Майло, но я прекрасно понимал, что он не уйдет, сокрушенно пожав плечами. Поэтому с минуты на минуту следовало ждать его появления в доме.

На плотно заселенных берегах бухты дома стояли чуть ли не вплотную друг к другу. В этом богатом, спокойном районе стрельба привлекла бы жителей к окнам и телефонам.

И мы бы уже слышали сирены. Но снаружи доносился только шум дождя.

– После всей этой стрельбы он должен удрать, – предположила Пенни.

– Никто ничего не слышал, – возразил я.

Гадая, что делать, куда спрятаться, я схватил Пенни за свободную руку и увлек ее и Майло на кухню, собираясь через нее пройти в коридор первого этажа.

Гром не гремел, шум дождя не мог заглушить выстрелы. И на воде всякое движение прекратилось, не фырчал ни один мотор.

То есть на винтовке стоял глушитель. И при дожде, если бы такие огромные окна разлетелись вдребезги, грохот наверняка услышали бы в соседних домах, тогда как негромкие «чпоки» остались незамеченными.

В этот сумрачный день, когда дождь еще сильнее ухудшал видимость, Ваксс, если принимал определенные меры предосторожности, готовясь стрелять в Майло, не попался бы на глаза тем, кто стоял у окна и любовался серой красотой купающейся в дожде бухты.

– Охранная система, – вспомнила Пенни. – Тревожная кнопка.

На стене кухни висела сенсорная панель «Крестрон», которая контролировала все системы жизнеобеспечения: отопление, кондиционирование воздуха, музыку, охрану.

Под моими пальцами панель засветилась. Появились иконки. Я прикоснулся к «Охране». Одни иконки сменились другими. Я прикоснулся к «Тревожной кнопке», включая охранную сигнализацию и отправляя в полицию предварительно записанное сообщение о том, что в доме возникла чрезвычайная ситуация. Ничего такого не произошло.

Ранее я включил охранную систему. Панель показывала, что система отключена.

Я попытался включить ее вновь. Но нашел, что доступ к системе заблокирован.

– Скорее в гараж. – Я отступил от панели на шаг. – Сядем в «Эксплорер» и уедем.

– Нет, – покачала головой Пенни. – Он войдет в дом через гараж, чтобы не дать нам уйти.

Я понимал, что она права.

– Парадная дверь, дверь черного хода.

– И что потом? Пешком, под дождем, с собакой?