Безжалостные боги - [84]

– Я и чувствую себя не лучше, – ответил он. – Эта девчонка принесла слишком мало вина.

Кацпер продолжал молчать, но Серефин старался не переживать из-за этого.

Остия тихо и огорченно вздохнула. А затем потянулась вперед и прохладными пальцами нежно коснулась его шеи. Серефин уже успел позабыть о шраме.

– Вот как это произошло? – еле слышно спросила Остия.

Он неопределенно хмыкнул. Серефин чувствовал шрам, но какая-то магия скрывала его, пока Велес не разрушил чары.

– Тебе перерезали горло.

– Да, ведь я и вправду умер.

С мгновение между ними царила тишина, и Серефин не торопился открывать глаза.

– Ты не просил, но я все же принесу тебе еще вина, потому что очень великодушна и скучала по тебе, – после долгого молчания сказала она.

Ее голос звучал приглушенно, и его переполняли эмоции, справиться с которыми Серефину вряд ли бы хватило сил.

Но он все же открыл глаза и схватил Остию за руку, не давая окончательно подняться с кровати.

– Прости меня за те слова.

– Ты был не в себе, – через несколько мгновений произнесла она. – Но это не оправдание – ни капли, – так что, если ты еще хоть раз решишь так заговорить со мной, я вырежу тебе глаз. Но иногда я и правда слишком давлю.

– Я действительно этого заслуживаю.

– Это точно, но я забыла, что теперь твоя роль изменилась, да и моя тоже. И мне не стоит подвергать сомнению твои поступки на виду у всего двора и ждать при этом, что кошмарные славки станут и дальше уважать тебя.

– Я буду скучать без твоих шуточек на публике.

– Ну, думаю, ты переживешь это.

Кацпер продолжал смотреть в окно. Но Серефин сомневался, что он так легко его простит. И видимо, Остия считала так же, потому что похлопала его по руке, прежде чем выйти из комнаты.

Со стоном сев на кровати, Серефин провел рукой по волосам. Он бы не отказался от ванны. А еще от одежды. Ему просто необходимо было почувствовать себя живым, но он сомневался, что это получится.

– Кацпер?

Друг повернулся и, приподняв одну бровь, посмотрел на Серефина. Вернее, он попытался ее приподнять, но у него это не очень хорошо получилось.

– Я потерял свой рюкзак и уже слишком долго ношу эту одежду, – объяснил Серефин. – Можешь одолжить мне что-нибудь?

Напряжение, сковывавшее плечи Кацпера, слегка спало, сменившись отпечатком усталости на лице, когда он кивнул.

Он подошел к своему рюкзаку и принялся рыться в нем. Серефин встал с кровати, ощущая напряжение, повисшее между ними. Да, он наговорил ему грубостей не меньше, чем Остии, и, возможно, Кацпер не считал нужным прощать его. К тому же он любил затаить обиду. Наверное, так сказывалось воспитание в большой семье с множеством братьев и сестер.

– Кацпер.

И вновь тишина. Кацпер вытащил из рюкзака рубашку и бриджи, а затем положил их на кровать.

– Кацпер, прости меня…

– Кровь и кости, Серефин, – выпрямляясь, выпалили тот, и в его голосе послышались раздраженные нотки. – Ты неисправим.

И в следующее мгновение он оттолкнул Серефина к стене, обхватил его лицо руками и прижался к губам.

Ох.

Ох.

Не дожидаясь команды от мозга – который все еще пребывал в легком шоке, – пальцы Серефина стиснули лацканы мундира Кацпера, чтобы притянуть парня ближе. А в следующий миг Серефина озарило понимание. Вот почему Кацпер постоянно оставался с ним во время попоек, а затем уводил в полубессознательном состоянии обратно в лагерь, чтобы никто не догадался, как тяжело Верховному принцу на войне. Вот почему Кацпер просиживал в его палатке, внимательно слушая безостановочные и тревожные соображения о его отце.

Он всегда считал Кацпера невероятно благородным и добрым человеком, которому не место рядом с таким безумно несчастным мучеником, как Серефин.

Но сейчас, в порыве отчаяния, Кацпер целовал его с безудержным и страстным остервенением.

«Кажется, я пропустил немыслимое количество знаков».

Кацпер отстранился на несколько сантиметров, но не спешил отступать, и на его лице застыло удовольствие. Он откинул прядь волос Серефина, упавшую ему на лоб.

– И такой бестолковый, Серефин.

Да, он определенно пропустил какие-то знаки.

– Я? – пытаясь восстановить дыхание, спросил Серефин. – Поцелуй меня снова.

Ухмыльнувшись, Кацпер сильнее прижался к нему бедрами, вырывая тихий стон. А затем снова поцеловал его, но в этот раз нежнее и ласковее. Его руки запутались в волосах Серефина, а губы скользнули вниз по подбородку.

– Ты, – отодвинувшись, подтвердил Кацпер, отчего Серефину пришлось привалиться к двери на подкашивающихся ногах. – А еще весь в грязи, и у тебя жуткие глаза.

– Даже спрашивать боюсь, – сказал Серефин и прислонил голову к двери. – Но все же… Как давно?

– Как давно что? – уточнил Кацпер.

– Пожалуйста.

На лице Кацпера появилась такая смущенная улыбка, что Серефину потребовались все его силы, чтобы не притянуть его обратно и не поцеловать снова. А от мысли о потерянном времени, которое они могли потратить на взаимное удовольствие, начинало колотиться сердце.

– Я попрошу приготовить тебе ванную, – сказал Кацпер с нотками возбуждения в голосе и шагнул к Серефину, чтобы слегка передвинуть его от двери, но он не собирался отступать.

– Кацпер, как давно? – понизив голос, повтори он.