Безжалостные боги - [55]

– Я не…

– Осуществил свой грандиозный план? Нет, – с резкими нотками в голосе перебила она. – Или да? Кто знает. Нам нужно поговорить.

– Хорошо, – ответил он таким тоном, словно предпочел бы заняться чем угодно, лишь бы избежать этого.

– Но сначала тебе нужно привести себя в порядок, – встряла Париджахан и затащила его в комнату. Казалось, до того момента, как аколийка взяла его за руку, его и не волновало, в каком состоянии он находился.

Рашид тут же отправился топить баню, и Малахия поспешил вслед за ним, явно желая оказаться подальше от Нади. Ведь какая бы сильная злость ее ни съедала, она чувствовала еще и боль. Потому что скучала по нему. И сейчас он оказался прямо перед ней, на расстоянии пары шагов, но Надя не могла позволить себе вновь сблизиться с ним. Он лгал ей и пытался уничтожить ее богов ради каких-то недостижимых идеалов. К тому же она не знала, кто он сейчас, и все время вспоминала о чудовище, скрывающемся во тьме.

Почувствовав, как тело начало сотрясаться от сильной дрожи, Надя обхватила себя руками. Чудовище, с которым она целовалась. Правда, он этого не помнил. И этот акт предательства своих богов ей придется пережить самой. В одиночку. И забыть о случившемся придется тоже самостоятельно. Так что можно считать это прощальным поцелуем.

Париджахан посмотрела через плечо Нади на Костю.

– Не лезь к нему, – предупредила она.

– Надя… – Костя повернул ее к себе лицом.

Гнев, растерянность и недоумение отражались на его лице.

– Он был моим другом, – хриплым голосом призналась Надя. – Но кое-что произошло, и наши отношения испортились. Но мне все еще нужна его помощь в одном деле. Мне необходимо сделать кое-что важное. То, что поможет все исправить. Но я не смогу сделать это без него.

– Не понимаю, – нахмурившись, пробурчал Костя.

– А я не знаю, смогу ли объяснить тебе все, чтобы ты понял, – прошептала она.

Между ними повисло тягостное молчание, но через пару мгновений Костя недовольно фыркнул и, по очереди обойдя девушек, направился к двери и вышел под дождь.

Надя закусила губу, стараясь сдержать слезы.

– Не ожидала, что это окажется так сложно.

– Хочешь, я поговорю с Константином? – спросила аколийка.

– Спасибо за предложение, но нет. Я поговорю с ним сама. Когда он остынет, – ответила Надя, хотя и сомневалась, что Костя сможет успокоиться.

– И…

– Ох, и с Малахией я тоже поговорю, – добавила Надя. – Как он смеет вести себя так, будто ничего не произошло? Словно он ничего не помнит?

– Может, так и есть, – заметила Париджахан.

– Даже если это и так, то он должен помнить, что лгал мне все это время, – возразила Надя.

Это вызывало и другие проблемы. Как она сможет понять, что именно задумал Малахия, если он сам этого не помнит? Она не могла не обращать внимания на потерянное время, успокаивая себя объяснением, что он находился в совершенно бессознательном состоянии, чтобы причинить какой-то реальный вред. Ведь это явная ложь.

– Он лгал, – нахмурившись, сказала Париджахан, но ее серые глаза, как всегда, смотрели слишком проницательно. – Так вот как ты собираешься поступить с ним?

– Он заслуживает всего, что я задумала.

И это было правдой. Но Париджахан явно хотела услышать от нее совершенно другое.

Вот только Надя ничего не могла с собой поделать. Она злилась на всех и вся. На Малахию за его ложь. На Марженю за то, что она отвернулась от нее, когда Надя нуждалась в ней больше всего. Но она доведет дело до конца, станет использовать его так же, как он использовал ее. И если ей суждено остановить эту войну, то она сделает все, чего бы ей это ни стоило.

Париджахан Сирооси

Париджахан не знала, сколько еще сможет вынести скупых донесений о транавийской армии, прежде чем в ней проснется желание спалить всю страну дотла. Оставив Рашида ломать голову над одним из них, – что, по мнению Париджахан, вообще не имело смысла, потому что Серефину вряд ли они понадобятся, – она побрела в крошечную кухню, где наткнулась на значительно более чистого Малахию. Он с сосредоточенным видом стоял у плиты и кипятил воду для чая. Услышав ее шаги, он заметно напрягся, но через мгновение, даже не посмотрев на нее, вновь расслабился.

– Пардж.

– Пытаешься подмазаться ко мне, чтобы я тебя простила?

– Нет, – уверенно ответил Малахия. – Пытаюсь подмазаться, чтобы мне не перерезали горло или не сломали нос. О прощении и речи не идет, ведь оно требует раскаяния.

Париджахан рассмеялась и уселась на стол.

– Ты выглядишь ужасно.

– Спасибо, – ответил он. – Ты умеешь поддержать в трудную минуту и знаешь, как заставить человека почувствовать себя лучше, Пардж.

Он где-то успел отыскать малину и высушенные яблоки и теперь замачивал их в чае, но Париджахан полагала, что он прекрасно знал, где в этом доме транавийского крестьянина лежат ингредиенты для излюбленного всеми транавийцами напитка.

Жажда мести Париджахан к его стране не имела ничего общего с местью Нади. Ее не особенно волновали чудовища и ересь… что бы это ни означало. Но будь Малахия одним из богатых славок, она относилась бы к нему по-другому.

– Я скучала по тебе, – сказала Париджахан. – Жаль, что ты не рассказал мне правду о своих планах.