Безымянное - [2]

— Это оно. Опять, — выдохнул Тим.

2

Сперва его нужно было одеть. Она знала, что одеваться он не захочет, — захочет только залезть в душ, заползти в кровать и заснуть. Что угодно, лишь бы не нарушать заведенный порядок. Почистить зубы, щелкнуть выключателем. Он так и стоял на четвереньках, зарывшись лбом в постель, — в позе бойца, услышавшего команду «Ложись!», — закрывая голову руками от воображаемой шрапнели. Темные волосы (его гордость, ни единого седого, да и в целом он еще хоть куда — статный, моложавый, стареет с элегантностью звезды экрана) топорщились во все стороны.

— Тим… — Она заглянула ему под локоть в невидящий, словно остекленевший глаз. — Нужно одеться.

Он не шелохнулся. Джейн слезла с кровати, прошла в ванную и набросила черный вафельный халат поверх шелковой ночной сорочки. Батарея лосьонов, флаконов, тюбиков и баллончиков резанула по глазам — от радужных обещаний косметической промышленности вдруг стало горько. Мысленно составив список необходимого, Джейн принялась собирать вещи по всему дому: из шкафа — термокальсоны и утепленные штаны, из гардеробной — водолазку и флиску, тяжелый пуховик, шапку, перчатки и шарф. Лыжную маску в карман пуховика вместе с одноразовыми согревающими пакетами. Не просроченные ли? Срок годности нигде не обозначен. Нужно будет пополнить запасы. У стиральной машины она чуть не расплакалась. Так, теперь в подвал, за GPS-навигатором и альпинистским рюкзаком. Рюкзак заполнялся быстро — дождевик, глазные капли, увлажняющий лосьон, надувная подушка, аптечка. Затем из кухонного шкафа — фруктово-ореховая энергетическая смесь, зерновые батончики и пластиковая бутылка с электролитным раствором. Спички зачем-то добавились тоже. Все, можно застегивать рюкзак — и наверх, в спальню.

Подойдя к кровати, она принялась ворочать мужа, словно ребенка. Перевернула на спину и, расстегнув ремень, сняла с него брюки вместе с трусами-боксерами, затем расстегнула рубашку. Он не сопротивлялся, но и не помогал. Раз-два, и вот он уже лежит на кровати голышом. Она густо намазала ему лицо, шею, а затем и гениталии вазелином — от обморожения и чтобы не натирало. Потом принялась натягивать на него собранную одежду, закончив влагоотводящими термоносками и непромокаемыми ботинками. Рюкзак оставила у двери, чтобы можно было подхватить на выходе, а сама забралась к Тиму в постель.

— На этот раз никаких Багдасарянов, — заявил он. — И вообще никаких врачей.

— Хорошо.

— Я серьезно. Хватит с меня этого беличьего колеса. Набегался.

— Хорошо, Тим.

Потянувшись за пультом, она выключила телевизор.

— Я опять привык и перестал тебя ценить, да, Джейн?

Повисла напряженная тишина. Он лежал на спине, закутанный, словно ребенок на зимнюю прогулку. Она смотрела на него, не поднимая головы с подушки. Глаза уже не такие остекленевшие, и дыхание вроде бы успокоилось.

— Давай не будем, — сказала она.

— Чего не будем?

— Казниться и жалеть.

Он повернулся к ней.

— Значит, все-таки привык?

— Все друг к другу привыкают. Так устроено.

— И ты ко мне? В чем?

— Ну, много в чем.

— Например?

— Да масса всего! Ну вот хотя бы… Как назывался тот райский островок, куда мы ездили? Убей, не могу вспомнить.

Уголки его губ поползли вверх.

— Скраб. Остров Скраб.

— Видишь, без тебя никак.

— Это не считается.

— Остров Скраб… — протянула Джейн. — Самое для него подходящее название — вычищенный такой, отполированный. И все равно вылетает из памяти.

— Хочешь, съездим еще раз?

— Я думала, дальше на очереди Африка.

Они оба знали, что ни сейчас, ни в ближайшее время никакого «дальше» не будет. Снова повисла тишина.

— Купить бы домик на этом Скрабе, — мечтал Тим. — Еда там — закачаешься! А помнишь девочку, которая гуляла по городу в свадебном платье?

— Она уже давно выросла.

— А страусов? Как пастух погонял их воловьим кнутом? Неужели не хочешь еще раз съездить?

— Да. Хочу. Вот пройдет все, и съездим.

— Мне жарко.

Она слезла с кровати и открыла оба окна. В комнату, как беспощадная действительность, ворвался морозный вихрь. Джейн шагнула обратно. И вдруг вспомнила про наручники.

— Будем? — Она вытащила их из тумбочки.

Тим выглянул из бесконечного тумана, в котором уже начал блуждать, и посмотрел на наручники скорбными глазами — словно на имущество скоропостижно скончавшегося родственника, которое приходится Скрепя сердце разбирать, решая, что оставить, а что выбросить. Плотно сжав губы, он покачал головой и снова уставился в потолок. Джейн убрала наручники обратно в ящик.

3

Спала она беспокойно, отзываясь на каждое его движение. В какой-то момент ее разбудили шаги вернувшейся домой Бекки, потом посвистывание Тима — он не храпел, но когда переворачивался на спину, тяжелое дыхание превращалось в монотонный свист. В комнате стоял космический холод. Джейн видела, вываливаясь из сюрреалистического сна, как повисает каждый вздох облачком пара в лунном свете, — а Тим даже под одеяло забраться не удосужился. Он лежал на постели одетый для минусовых температур, в пуховике и перчатках. В эту бесконечную ночь Джейн просыпалась каждый час, иногда не по одному разу, и машинально протягивала руку, убеждаясь, что Тим еще здесь.