Безупречный парень c Чистопрудного бульвара - [21]

– Погодите, я запишу, – Алиса схватила свой смартфон и крючковатыми, как ветки акации, пальцами, стала заносить новости мира моды в блокнот.

Вика подумала: «Пронесло, а ведь могли бы принять за сумасшедшую», – и тут же поймала себя на мысли, что рассматривает белый платок на голове Алисы. Этот кусок ткани что-то благоразумно скрывал, но что именно – псориаз, вмятину в черепе, лишай? Ткань очень плотно облегала голову, не было ни одной щелочки, в которую любопытный глаз мог бы заглянуть. Вика теперь была почти уверена, что каждая сотрудница офиса хранит какую-то ужасную тайну.

– О юбках мы с вами еще поболтаем. А пока, Вика, принимайте дела, – сказала Алиса и погладила рукой свое внушительное хозяйство: стойку ресепшн с многочисленными выдвижными полками. – Это компьютер, в компьютере система 1С, в системе 1С база наших клиентов. Почти как в сказке: утка в зайце, яйцо в утке, игла в яйце. Знакомы с системой 1С?

– Первый раз вижу, – чистосердечно призналась Вика.

– Дьявольщина, настоящая дьявольщина. Иногда кажется, что проще родить, чем внести туда двадцать анкет без ошибок. Но вы разберетесь, вот пособие для новичков на шестидесяти страницах, до завтрашнего утра прочитаете. Ну-с, далее. Тут у нас шесть ящиков. В первом, втором и третьем ящике какая-то макулатура, положенная туда задолго до меня, я ее не читала и вам не советую. В четвертом ящике лежат наши печати, факсимиле босса и три кусочка печенья. В пятом ящике трудовые книжки и резюме всех сотрудниц.

«Ага», – подумала Вика, – «Шерлок Холмс залез бы туда в первую очередь. Дедукция – это для лошариков, у которых нет доступа к документам».

– А в шестом ящике у нас сейф, – шепотом добавила Алиса.

– Что в сейфе? – тоже шепотом спросила Вика.

– Ничего.

Вика сделала брови домиком – ей всегда казалось, что сейф – самое таинственное место предприятий любых форм собственности, а ключ от сейфа обязательно болтается на нагрудной цепи хозяина. То, что сейф пуст, а ключ от него лежит в том же ящике, что и сам сейф, казалось каким-то оскорблением, нанесённым создателям огнеупорного ящичка с хитрым замком.

– Каждый вторник и четверг в девять утра приходит уборщица, поэтому в эти дни надо быть на посту вовремя, как часовому. Уборщица слегка глуховата, имей в виду, но свое дело знает – после нее можно биологический анализ делать. Ни один соскоб на микробы ничего не покажет – вот какая уборщица. Клининговый Сталин!

«Ну вот – еще и глухая уборщица, одно к одному», – подумала Вика.

– Теперь цветы и прочие сорняки, – продолжала Алиса, ткнув крючковатым пальцем в сторону подоконника, – папоротники нужно поливать три раза в неделю, фикусы два раза в неделю, а кактус вообще не нужно поливать, иначе он набухнет и треснет, после чего ты будешь покупать новый за свой счет. Что еще? Ах да, туалет. Поскольку коллектив у нас женский, в туалете чисто, но салфетки быстро заканчиваются и менять их нужно два раза в день, иначе тебя обзовут навозным жуком.

Вика по-новому взглянула на Алису – она больше не казалась ей бесчувственной рыбой. В сущности, кроме белого платка и стеклянного взгляда в ней не было ничего странного: она даже умела шутить, пусть и с уклоном в прапорщика, и со своим невозмутимым характером казалась гораздо симпатичнее многих избалованных сверстниц Вики, которые в Москве через одну то истерички, то инфантилки.

«Может быть, я всё-таки ошибаюсь, и он милаха? Если выяснится, что он просто даёт работу никому не нужным девушкам-инвалидам, это было бы даже трогательно».

– Всё, теперь ты хозяйка нашего офиса. Постарайся ничего не сломать в первый же день, – объявила Алиса, закончив курс офисоводства.

– Постараюсь, – кивнула Вика. – А почему ушла прошлая секретарша? Я бы ни за что не уволилась из такой прекрасной фирмы.

– Прошлая секретарша… – протянула Алиса, и глаза её снова превратились в ледяные шарики – хоть колоти по ним молотком, – она не уволилась, дорогуша. Она теперь в очень хорошем месте.

– А! Значит, на повышение пошла?

– Все мы когда-нибудь пойдём на повышение, – таинственно проворковала Алиса и удалилась в кабинет юристов.

Вика пожала плечами и не без удовольствия заняла господствующее в офисе положение – в своём высоком кресле за стойкой ресепшн она скоро почувствовала себя гордым орлом, сидящим во льдах Скандинавии. Улучив момент, когда рядом не сновали странноватые коллеги, Вика забралась в пятый ящик стола, где хранились документы, и заглянула в первую попавшуюся папку: «Ирина Кукушкина». Дрожащими, как у заслуженного алкоголика, пальцами, Вика схватила папку и прошептала: «Ну, давай, одноглазая, сейчас ты расскажешь мне все свои секреты».

В папке лежала копия паспорта, из которой явствовало, что девице Кукушкиной двадцать шесть лет, что родилась и жила она в Москве, и что в момент съемки на паспорт была она с двумя полноценными глазами. Глаза эти глядели на Вику с ксерокопии весело и слегка глуповато. Кроме того, в папке лежала серенькая, но крайне интересная трудовая книжка Ирины Кукушкиной – в отличие от Вики, девушку и впрямь помотало изрядно. Кукушкина сменила шесть работ, от мерчендайзера в супермаркете «Грошик» до менеджера театральной конторы «Слезы зрителя», но отовсюду была быстро выпихнута за профнепригодность, замаскированную отделами кадров под «собственное желание». В офисе небожителя она работала пятый месяц в загадочной должности «Специалист по общим вопросам». Судя по справке о зарплате, лежащей тут же, Кукушкина получала за решение общих вопросов космический оклад в семьдесят три тысячи рублей (Вика даже икнула от неожиданности). На дне папки обнаружился конверт с цветными фотографиями Ирины Кукушкиной три на четыре, на конверте стояла дата «27.12.2016» – как раз пять месяцев тому назад – и этот-то смирно лежащий конверт потряс Вику больше всего. На свежих декабрьских фотографиях оба глаза у Ирины Кукушкиной были. Они не светились интеллектом, но определенно были на месте. Стало быть, какая-то пугающая, необъяснимая метаморфоза приключилась с девицей Кукушкиной как раз в период работы в этом уютном, ламповом офисе – не исключено, что во время решения тех самых общих вопросов, недаром же это так хорошо оплачивалось.