Безупречная смерть - [8]

Хавиер опять забегал по комнате.

– Искать своих врагов!

Анна потянулась к своему рюкзаку.

– Да нет у меня врагов! Может в тебе дело? Вспомни, он что-то там говорил, что ты забрала свои картины!

Она достала папку галантерейщика и стала раскладывать документы на столике.

– Давай посмотрим, что мы там прихватили. Вот документ о приеме картин. Вот – о сдаче. Да, это, похоже, точно моя часть документов.

– Что значит – похоже?!

Хавиер наклонился над столиком.

– Да сядь ты. Вот смотри.

– Да что тут смотреть-то? Где твои документы?! Ты что, к нему пошла безо всего что ль?

Он опять вскочил и забегал по комнате.

– С тобой. Почему без всего? А ты? Ты же мой юридический представитель, ты присутствовал и подтверждал договор. Да что ж он, этот покойник, даже не помнил художника, у которого забрал картины?! Где тут здравый смысл? У кого взял – тому и отдай.

Анна тоже встала и подошла к окну. Два старика в доме напротив все так же сидели у окна за столом и пили чай.

– Может он, как ты – взял у белокожей блондинки, а забирать пришла черная, как смоль, негритянка.

Они оба засмеялись. Она взяла бумаги со стола и стала перебирать приколотые к ним фотографии сданных картин.

– Посмотри-ка, тут вместе с фотографиями моих картин какое-то чужое фото. Да это и не картина вовсе.

– Где?

Хавиер выдернул у нее фотографию.

– Какая-то могила. Надгробие. Крест переломлен. Ты посмотри. Он как бы двойной.

– Да нет же. Какая интересная могила. Мраморное надгробие и крест. Крест сломан и поставлен на надгробие, прислонен к нижней половине. Видишь? Тут срез верхней части полностью совпадает с обломленным концом внизу, у креста, – тонкий палец художницы водил по фотографии.

– Мария Анна Вагнер. И даты жизни: 1897 – 1964. А что это дает? Кроме того, что ее второе имя совпадает с твоим. Да и вообще! При чем здесь фотография? Случайно, наверное, попала в твою папку.

– Откуда? Очкарик, конечно, торговал антиквариатом, но вряд ли продавал покойников. А ты знаешь, где эта могила? Вот смотри, там сзади стенка с вашими каталонскими захоронениями. Видишь? Три этажа могил. Это ваше, каталонское кладбище.

– Да какая разница, что и где это. Зачем нам это?

– Я не знаю, – Анна встала. – Но, возможно, его убили, чтобы мы не получили эту фотографию. Или наоборот.

Телефон опять подал признаки жизни. Трубка валялась на диване. Хавиер устало протянул руку.

– Алло, мама. Ах, это вы Антонио. Да, можно. Хорошо. До встречи.

Он снова бросил трубку на диван.

– Нас тут приглашают в бар… Пойдем?

– Маме позвонишь?

– Вместо того, чтобы смеяться над моей бедной мамой, лучше бы подумала, как изменить внешность. Не забывай, нас разыскивает полиция.

Каталонец пытался шутить.

– Неужели мне правда стать негром?

– Почему негром?! Негритянкой! Как думаешь. Если я надену пальто, нормально будет?

– Да, вполне, будешь хоть похож на настоящего убийцу.

Он прошел в гардеробную. Это была маленькая комнатка без окон. Вдоль двух стен висела одежда.

– А ты будешь переодеваться?

Анна прошла за ним. Хавиер стоял перед зеркалом. На нем было зеленое пальто. Рукава реглан, маленький круглый воротничок. Короткое пальто было расклешено к низу, типа трапеции. Он придирчиво рассматривал себя, поворачиваясь к своему отражению то одним боком, то – другим.

– Вау… Нет… ты не убийца…

– А кто же?

– Хорошенькая девчонка!

– Хватит смеяться, это последняя коллекция.

Он прошел в спальню. Там было другое зеркало. Открыл тумбочку перед кроватью и взял записную книжку.

– Ладно, пошли. Тебе еще в парикмахерскую.

Анна стояла у окна.

– Погоди. Посмотри-ка сюда. Мы с тобой уже два часа тут болтаем, а эти старики все сидят у окна и пьют чай. Как такое может быть?

– Где?

Девушка отошла от окна и выключила свет.

– В том окне, видишь?

– Ничего особенного, подумаешь. Как вы живете там, в Москве? У нас каждый ужин длится почти час. И что такого?

– Да нет, ничего, просто странно.

Они отошли от окна и вышли на лестницу. В подъезде шел ремонт. Рабочие во всю шуровали, несмотря на поздний час. Пахло красками и цементной пылью.

На улице было все так же тепло, но ветрено. Ветер с моря и делал погоду в Барселоне. Он продувал город насквозь, заставлял жителей надевать куртки, сводил их с ума своим постоянством.

Мобильник опять начал надрываться.

– Да, мама. Нет.. Я не смогу… Ну нет же… А что с ней? Скучает? Мам, я не могу сегодня, я встречаюсь с другом. Ну хорошо. Целую.

На улице было полно народу. Хавиер постоянно с кем-то здоровался.

– Пока мы дойдем до парикмахерской, нас кто-нибудь опознает.

– А чего опознавать, тебя и так все знают.

– Понимаешь, мы просто живем на улице. От бара до бара, пока пройдешь. Со всеми встретишься. А чего дома-то сидеть?

– А где твоя машина?

– Нет, машина исключена. Ее тоже ищут.

Парикмахерская была за углом. Тут они разошлись. Хавиер пошел в бар.

Через полчаса туда вошла Анна. Она подошла к нему тихонько и закрыла ему глаза ладонью.

Он оглянулся. Перед ним стояла девушка с туго заплетенными мелкими косичками. Желто-песчаные нитки живописно пестрели в черных волосах. Эти жгуты спускались ниже плеч и красиво сочетались с курткой цвета хаки. Виски Анны были выстрижены, выбриты и открывали маленькие уши. В ушах пестрели четыре блестящих серьги.