Безумное пари - [55]

Бретт уставился на нее, сбитый с толку ее внезапной вспышкой, и Кейт тут же пожалела о своих словах. Она поднесла ладошку ко рту, вскочила с кресла и, спотыкаясь, подошла к окну, прикусив палец и жалея, что не сделала то же самое со своим языком, прежде чем заговорить. Неужели она никогда не научится владеть собой? Неужели она всегда будет идти на поводу у гнева, не задумываясь о последствиях?

— Извини, — заикаясь, пробормотала она, — меня за грубость, я не знаю, почему я так сказала. Полагаю, я немного устала.

Бретт внимательно, насколько позволяла его поза, посмотрел на нее.

— Может быть, тебе стоит принять мое лекарство и ненадолго прилечь? — предложил он.

Бретт не знал, что ее беспокоит, но он чувствовал себя так отвратительно, что в данный момент был не в состоянии разбираться с ее проблемами.

— Я не устала, не хочу прилечь, и мне определенно не нужно лекарство, чтобы сохранять спокойствие, — быстро ответила Кейт, поворачиваясь к нему лицом. — Ты не должен был ругаться. Я провела шесть дней и ночей в этом кресле, прикладывая тебе мерзкие припарки, вливая тебе в рот лекарство и терзаясь вопросом, поправишься ли ты, или твоя смерть останется на моей совести до конца жизни. А первое что ты сделал, когда очнулся, это осыпал меня проклятиями!

— Я осыпал проклятиями не тебя, — устало сказал Бретт, — а скорее трудное положение, в котором оказался из-за болезни. Я не хотел тебя расстроить, особенно после того, как ты так старательно вытаскивала меня с того света.

Кейт шмыгнула носом, немного смягчилась, но, казалось, пока не готова была его простить. Бретт покачал головой: похоже, с ней будет много хлопот, но сейчас он был слишком слаб, чтобы об этом думать. Позже он попросит Валентину объяснить ему поведение Кейт. Она знала о молоденьких девушках почти все.

Сейчас же даже просто глядя на нее, он чувствовал, как все его тело охватывает вожделение, а он был не в том состоянии, чтобы вынести разочарование от разожженной, но не удовлетворенной страсти. Даже сейчас он чувствовал, как напряглось его тело. Уэстбрук закрыл глаза и заставил себя думать о ране.

— Пожалуй, я немного вздремну. Разбуди меня, когда наступит время обеда.

Кейт повернулась к нему лицом как раз в тот момент, когда он сбросил с себя простыню, и застыла на месте, узрев явные признаки его возбуждения.

«Этот мужчина хуже быка во время случки, — сердито подумала она. — Стоит ему увидеть женщину, и он уже готов наброситься на нее, даже не поздоровавшись».

— Обед подадут через час, но я не вхожу в меню, — сообщила она ему и величаво удалилась.

Бретт мечтательно улыбнулся. Бог свидетель, у нее была не только красота, но и сила духа. И когда-нибудь она научится гордиться тем, что ее красота может сделать с мужчиной, перестанет пугаться, видя их возбуждение, и избавится от излишней скромности, сковывающей ее изнутри. Каким удовольствием будет научить ее отвечать на ласки мужчины, дразнить и мучить, доводить до грани безумия, прежде чем подарить ему несказанное блаженство. И он научит ее, поклялся он, пока они оба еще молоды.

Губы Бретта растянулись в довольной улыбке, и он погрузился в сон.

Глава 12

За обедом Бретт имел возможность насладиться обществом людей. Валентина заявила, что устала обедать в одиночестве, пока Кейт ест в комнате Бретта, поэтому в его комнату принесли стол и сервировали обед на троих.

— Вы же не думаете, что я стану есть эти помои? — пожаловался Бретт, хмуро уставившись на куриный бульон и ячменный отвар, составлявшие его обед.

— Ты будешь есть то, что велел доктор, — непреклонно заявила Кейт, — или я дам тебе такую дозу лекарства, что ноги передвигать не сможешь. А потом я волью все это тебе в рот.

Валентина и Чарлз обменялись обеспокоенными взглядами, но Бретта слова Кейт, похоже, позабавили, и он удивил их обоих тем, что съел свой неаппетитный обед без дальнейших пререканий. Потом он немного вздремнул и провел остаток дня, запершись в одной комнате с Чарлзом.

— О чем они так долго разговаривают? — в двадцатый раз требовательно спросила Кейт Валентина. — Молоденькие девушки и то не секретничают столько времени. Они уже два часа сидят за закрытой дверью и никак не наговорятся.

— Когда мы уезжали из Райхилла, Бретт сказал, что ему через два дня надо быть во Франции. С тех пор прошла неделя. Может, за это время произошло что-то важное?

— Как он мог об этом узнать, когда пять дней лежал как бревно?

— Возможно, он знал, что что-то должно случиться. Ему не обязательно было при этом присутствовать.

— II est possible[33], — неохотно признала Валентина, — но нам он тоже должен об этом сказать. Здесь никогда ничего не происходит. Даже крохотная новость будет лучше, чем рассказы о новорожденном Эмили Крейси или о том, как продвигается сбор урожая пшеницы.

— Кажется, это немного скучно, — согласилась Кейт, — но зато вы можете быть уверены в завтрашнем дне. С тех пор как я покинула Райхилл, в моей жизни не было ничего обыденного.

— И кто тому виной?

— Не знаю. Возможно, в этом столько же моей вины, сколько и Бретта, но он не желает прислушиваться к моим словам. Он уверен, что я глупа как пробка и не в состоянии ничего сделать самостоятельно. Я чувствую себя призом, который должен достаться какому-нибудь неудачливому игроку.