Безумная страсть - [13]

— Я тебе не собака! — огрызнулась она, стараясь разозлиться. Куда лучше злиться, чем чувствовать себя несчастной. — Я не собираюсь бежать «к ноге» по твоей команде!

— Я это уже начал понимать. Как бы то ни было, забирайся внутрь.

— Что бы ты ни хотел мне сказать, это можно сделать здесь. — Она остановилась как вкопанная. — Тут никого нет, мы одни.

— Я не собираюсь говорить с тобой в доме Темплтона, — мрачно ответил он. — Ты пойдешь добровольно или мне заставить тебя?

Бет сжала губы, чтобы подавить порывистый вздох. Выражение его лица не оставляло сомнений. Лучше сесть в машину по собственной воле, чем он затащит ее туда силой. Если он снова дотронется до нее, тело предаст ее и станет ясно, как она любит его и нуждается в нем. Ей было непонятно, почему он так откровенно выказывал неприязнь к безобидному Уильяму. Ему бы следовало пожать этому человеку руку и похлопать его по спине, ведь он обеспечивал его опостылевшей жене работу, пропитание и жилье!

Она непроизвольно вздрогнула, когда он с силой захлопнул за ней дверцу, и, закусив губу, проследила, как он обходит машину, чтобы сесть рядом с ней. У нее были основания бояться его гнева: она много раз беседовала с женами его работников и партнеров, которые гостили у ее мужа по уик-эндам в Южном Парке, чтобы выяснить, что, несмотря на свою обычную сдержанность и готовность выслушать чужое мнение, его охватывал леденящий душу гнев, если кто-то не оправдывал его доверия.

До сих пор она не имела возможности в этом убедиться. Она почувствовала себя маленькой, неуверенной и беззащитной, словно она видела его в первый раз, а он был опасным, страшным чужаком.

Они выехали со двора и оказались на открытой местности. Хотя Бет и испугалась той скорости, с которой они неслись, она заставила себя смотреть прямо вперед и ничем не проявлять своих чувств. Она даже не спросила его, куда, черт возьми, он везет ее. Она просто не доверяла своему голосу.

Он тоже молчал, полностью углубившись в управление машиной. Бет не удивлялась. Со времени несчастного случая им не о чем было говорить.

До этого они часто разговаривали, обо всем на свете. И это еще больше укрепило ее любовь к нему, когда она приехала работать в Южный Парк.

Внезапно он остановил машину у ответвления лесной тропинки, под шинами заскрипели мелкие камешки. Бет выбралась из машины, закрыла дверцу и устало прислонилась к ней.

Она с трудом могла вынести исходящую от него молчаливую угрозу. Она вдохнула полной грудью прохладный воздух, напоенный ароматами леса и моря, и вытерла кулачком капельки пота со своей немного короткой верхней губы.

Он стоял перед ней, мрачный, молчаливый. Стоял так близко, что ее сердце сбивалось с ритма.

Что-то изменилось в нем, словно напряжение, потребовавшееся для управления машиной на большой скорости, охладило его пыл. Она беззащитно взглянула на него, затем тяжело опустила ресницы, удивленная мягким выражением его лица.

Сочувствие? Жалость? Ей это не нужно. Он всегда относился к ней по-доброму и с уважением, даже после того, как она потеряла ребенка, которого он так ждал. Должно быть, он жалел ее, готовясь сказать об истинной причине возвращения Занны.

Он не был жестоким, он не хотел причинять ей боли. Просто ничего нельзя было поделать: он страстно любил Занну. До сих пор. И всегда будет любить. Ни для кого это не было секретом, и люди, действительно любившие Бет, родители и Элли, старались предостеречь ее от этого брака.

Ей следовало бы прислушаться к ним. Она была слишком уверена в своей способности заставить его забыть других женщин и полюбить ее. Она была совершенно уверена, что так оно и будет, особенно когда она родит ребенка, о котором он мечтал.

— Пошли, поговорим. — Голос его был хриплым, возможно, оттого, что он сожалел, что вынужден обидеть ее. Но ей не нужна его жалость. Ей нужна его любовь, которой она никогда не испытывала. И не испытает. — Пошли, — повторил он и подал ей руку. Она нарочито проигнорировала ее, сделала шаг в сторону и направилась впереди него по тропинке, стараясь держаться подальше. Чарльз последовал за ней и вскоре перегнал. Он шагал быстро, выбирая самые малоприметные тропки. Ей не оставалось ничего другого, кроме как следовать за ним: в таком настроении он мог просто поволочь ее силой, если бы она, как ей того хотелось, села на землю, прислонилась к дереву и запрокинула голову.

Когда она уже было решила, что обречена идти за ним через весь лес, в какое-то укромное место, он бросил через плечо:

— Когда ты сбежала от меня, тебе следовало бы сказать, что ты не хочешь больше меня видеть. Я не стал бы беспокоиться, разыскивая тебя.

— Не понимаю, для чего ты беспокоился! — ответила она. Ее дыхание участилось от сознания, что началось их последнее столкновение.

Пока он не догадается, как она жаждет его прикосновений, как часто за последние три месяца бессонными ночами она плакала от тоски по физической близости, которой он по понятным причинам лишил ее, у нее есть шансы сохранить уважение к себе.

— Я думала, у тебя достаточно дел в Южном Парке с Занной и маленьким Гарри!

Они вышли на прогалину. Стволы деревьев окружали поляну, как колонны собора, сквозь них пробивался солнечный свет, из-за которого молчаливая тень казалась гуще. Он остановился, обернулся и посмотрел на нее, и на мгновение его лицо исказилось, как от боли. Это выражение тут же исчезло. Его черты казались высеченными из камня.