Безумная парочка - [49]

– Совершенно верно. – Иэн одарил её своей редкой улыбкой. – Теперь, когда ты закончила, давайте отправимся на гостиничном вертолете в Корвиглию. Оттуда мы сможем подняться по канатной дороге в Пиз Нэр и спуститься по восточному склону в Маргунс.

– Если хочешь знать правду, я предпочитаю Гстаад. Как и Дэвид Найвен, – зловещим тоном произнесла Джинна. – Там уютнее, чем в Сент-Морице.

Терпение Иэна начало иссякать.

– Похоже, ты не сознаешь, что большинство твоих сверстниц отдало бы год жизни за возможность провести рождественские каникулы таким образом. К тому же склоны в Гстааде даже нельзя сравнить со здешними. Поэтому перестань демонстрировать свою верность Гстааду только потому, что ты учишься там.

– Училась там, – поправила его Джинна. – Я уже закончила, помнишь?

Иэн ответил что-то, но я не слушала их, отключившись от этих голосов. Я не хотела, чтобы мне напоминали об эксклюзивной школе с пансионом в Гстааде, где училась Джинна. По иронии судьбы и воле матери я попала в двенадцатилетнем возрасте в это же заведение. Мы с Джинной ели одни и те же сливочные булочки в одних и тех же уличных кафе, учились кататься на лыжах на одних и тех же трассах, привыкали к очарованию деревянных коттеджей, на стенах которых висели часы с кукушкой. Только у Джинны хватило ума не выйти замуж за своего горнолыжного инструктора, который, как она недавно сообщила мне, был австрийским деспотом и мастером головокружительных, захватывающих дух скоростных спусков.

– Ты бы видела, как он мчался по склонам, – с восхищением произнесла Джинна. – Этот сукин сын, даже стоя на месте, выглядел так, словно мчится со скоростью девяносто миль в час.

Я уже сказала перед завтраком Иэну, что не буду кататься с ними сегодня утром, но, возможно, присоединюсь к ним днем. К моему удивлению, он воспринял мое заявление безропотно, хотя я ожидала возражений. Вероятно, он ошибочно решил, что я, будучи опытной лыжницей, все же недолюбливала этот вид спорта из-за неприятных ассоциаций, связанных с моим ужасным первым браком. Если Иэн предпочитал так думать, меня это устраивало. Но истинная причина моего сегодняшнего отказа покататься на лыжах не имела никакого отношения к герру Нувилеру. Нет. Она была связана с моей первой (и единственной) любовью. С Харри.

– Из Маргунса мы спустимся в Тре Флюорс, – сказал Иэн Джинне. – Потом вернемся в Маргунс.

Все складывалось в соответствии с моими надеждами.

– Что мы будем делать в Маргунсе? – обеспокоенно спросила Джинна.

– Поднимемся по канатной дороге в Корвиглию и поедим в клубе.

– Хорошо, папа.

– Тогда надевай свою куртку, бери снаряжение, и мы отправимся в путь. Время идет. Нам потребуется не меньше двух часов, чтобы добраться до Пиз Нэр.

Пиз Нэр – это самая высокая гора, с которой можно скатиться в южную сторону. Ее высота составляет почти десять тысяч футов. Однако мой муж и падчерица – превосходные горнолыжники, поэтому я могла не волноваться за них. Я лишь обрадовалась тому, что они будут далеко от нас с Харри.

22

Три месяца тому назад я получила от него странную открытку. Хотя это была не первая весточка, присланная Харри со времени нашей встречи в Париже, она показалась мне весьма серьезной и необычной. И весьма провокационной.

В начале шестидесятых я тайно провела с Харри в Нью-Йорке неделю любви и нежности. Это драгоценный, беззаботный период оставался ярким воспоминанием. Мы делились друг с другом тем, что произошло с нами обоими.

– Сара парализована от пояса и никогда не будет ходить, – сказал тогда Харри. – К тому же её характер изменился. Она стала упрямой, злой, капризной. Сама распоряжается деньгами. У меня есть маленький счет, его хватает только на мелкие расходы. Похоже, это позволяет ей ощущать, что я хорошо оплачиваемая сиделка. Это похоже на правду. Сара стала невыносимой.

– Мы оба в одинаковом положении. Мы живем на чужие деньги, на деньги людей, которых мы не любим, которых не можем выносить. Мы пожертвовали всем ради финансовой обеспеченности, но проблема в том, что мы не можем распоряжаться этими средствами. Нам выдают мелочь, точно в детстве.

– Я думал, что твоя жизнь с Иэном – то, к чему ты стремилась, сказал Харри.

– Так оно и было когда-то. Но из этого ничего не вышло. Ты не понимаешь, что я говорю? Я несчастна.

– Почему ты не уходишь от него?

– Потому же, почему ты не бросаешь Сару. Я привыкла к легкой жизни. Я в ловушке. Куда я могу пойти? Что буду делать? Снова работать манекенщицей? Я слишком стара и избалована.

Харри посмотрел на меня.

– Твои волосы уже не рыжие и не завитые.

Он словно хотел, чтобы они были прежними, или чтобы я снова имела ненатуральные зеленые глаза – что угодно, лишь бы мои черные от природы волосы не напоминали о нашем сходстве, о том, что я была его любимой сестрой, ради которой он однажды совершил убийство, которую не мог забыть.

– Что ты делаешь в Нью-Йорке? – спросила я его.

– Пишу роман.

– Роман?

Он засмеялся.

– Книгу о Голливуде. Взгляд изнутри. Я пытаюсь заработать какие-то деньги, обрести финансовую независимость, пытаюсь уйти от Сары…

Но он не порвал с ней, роман не принес денег.

После той недели в Манхэттене мы с Харри продолжали встречаться украдкой, мимолетно, нервозно, мы оба боялись, что Сара или Иэн разоблачат нас. Мы никогда не проводили вдвоем больше нескольких часов, и всякий раз расставались с обновленным ощущением боли и сожаления… сожаления о том, что мы вынуждены снова покидать друг друга, и боли, вызванной мыслью о том, что лишь через год сможем урвать у нашей строго упорядоченной жизни несколько драгоценных часов свободы от наших супругов-собственников.