Безумие. Боль - [65]

Николь мне отвечала. Я ощущал ее руки на своих плечах, то как она сжимает, стискивает ткань пиджака и тянется ко мне, подхватывая ритм сплетенных языков, задаваемый мной. Не терпя дальше, не желая упускать хоть миг, рванул ткань ее юбки вверх, слыша треск материи, и так же срывая тонкое белье. К черту ласки и прочее, оказаться внутри нее, немедленно, сейчас. Настолько глубоко, чтобы достать до самого ее нутра.

В памяти одновременно проносились воспоминания, как это было раньше, как по началу мне приходилось ей говорить, чтобы она раздела меня. Сейчас ее пальцы сами потянулись к моим брюкам, судорожно, с трудом расстегивая ремень. Тут же вытягивая вверх рубашку и прикасаясь тонкими пальчиками к моему животу. И будь оно все проклято, мимолетная, такая незаметная ласка, заставила меня практически ослепнуть от желания. Отпустив ее на миг, закончил начатое, тут же опрокинул на диван, разводя ее ноги и тут же входя в нее. С силой, до упора, до той самой глубины, которой так жаждал. Одновременно прикусывая ей губы, до крови до боли. Лихорадочно, с жесткостью врываясь в нее, не особо думаю об удовольствие Ники, желая лишь притушить собственное дикое желание.

- Моя… ты только моя.

Хрипло, с трудом выталкивая слова, я ревел ей на ухо, перемежая с прикусыванием ушей, сминая тело, клеймя и уже сейчас понимая, что мне мало этого. Мало одного раза. Слегка откидываясь, уже ощущая подступающий, бушующий в крови оргазм, взглянул ей в лицо. Именно это заставило меня слегка остановится. Искусанные, распухшие губы, мокрое от слез и пота лицо и глаза, полуприкрытые, тяжелые. И тихие стоны, вылившиеся всего в два слова:

- Только твоя…

Та самая капля, которая опрокинула меня в водоворот экстаза, превратившего в обезумившее животное, продолжающего врываться в нее, уже изливаясь внутрь, но все равно желая еще и еще. И лишь с последними аккордам, помутившиеся до того сознание слегка очистилось.

Под мной лежала Николь, с разорванной юбкой, но в остальном полностью раздетая и я сверху, такой же одетый, со спущенными брюками. Не помню, когда последний раз настолько терял над собой контроль. Казалось, что только с ней. С этой лживой сучкой, которая с такой охотой раскинула передо мной ноги, молча подчинилась, даже не пытаясь сопротивляться и шепча, что моя. То что несколько минут назад стало источником моей эйфории, теперь вернуло мою ярость. Молча выйдя из нее натянул обратно штаны, при этом скидывая наконец – то пиджак. Очередной взгляд на нее, на то как она сводит обратно ноги, сползая по дивану и закрывая лицо руками. Такая трогательная и хрупкая, обманчивая невинность и красота, которую я всегда в ней видел. Необычная, притягательная… не моя.

- По-прежнему хороша, но я привез тебя сюда поговорить. Можешь пойти подмыться… или привыкла спать с мужиками, а потом также от них и уходить?

Это было жестоко и мне было видно, как она вздрогнула от моих слов, также как от удара, но мне было наплевать. Или хотелось думать, что наплевать, этакий небольшой самообман. Отвернувшись, вновь подошел к камину, теперь уже не отвлекаясь от разжигания. Разводил огонь, как «добытчик» семьи, для своей жены, что приготовит мне еду. Вот только такая жена, приведет другого мужика, пока муж будет на охоте. Верность. Единственное чего в ней не хватало.

НИКОЛЬ

Это было волшебно. Это было безумием. Это было дико больно. Весь этот вечер больше походил на фантастический фильм, который закончился в тот же момент, когда он произнес последнее слова. Даже раньше, когда молча встал и натянул обратно брюки. Использованная девка и его слова как подтверждение. Мне хотелось не просто закрыть лицо руками, хотелось умереть, исчезнуть на этом же месте, растворится. С какой-то невероятной точностью, он всегда мог ранить меня, так глубоко как никто другой. И изнутри, я была похожа на разломанную игрушку, о которой ненадолго вспомнили, поиграли и вновь отбросили, еще более изломанной, измочаленной, чем она была. Вот эти чувства и требовали от меня спрятаться, но где – то на краю сознания было и другое, яростное, требовательное. Именно поэтому я продолжала все еще сидеть здесь, с закрытом лицом, не позволяя себе взвыть в голос, просто молча, сквозь пальцы наблюдая за ним. Любовь, проклятая, несчастная, разбитая… любовь.

Стоила ли на того? Нет. Сейчас, еще не остывшая от его ласк, с телом, которое завтра будет ныть от его грубых объятий. С молчаливым, каким – то безысходным пониманием того, что я попалась и никакие силы не заставят меня его разлюбить. Я буду жить этими воспоминания еще долгие годы, буду думать о том, что получила еще один, небольшой кусочек, который потом бережно отправлю в свою копилку. Забуду о его намеренной жестокости, о грубости, о ярости и ненависти, что он испытывал ко мне. Только его прикосновения, его голос, его… во мне.

Искаженное сознание, измученные нервы. Лукас… не мой, но я твоя. Эта последняя мысль… она стала моим приговором, очередным. Я взывала в голос, больше не сдерживаясь, не имея сил и на это даже. Пусть еще одно унижение, но так было больше невозможно. Невозможно. Не осознавая что делаю, я поползла в сторону от проклятого дивана, ставшего очередным свидетелем моей… моей любви и моего унижения. Ползла к выходу, как раненное животное, не имея сил подняться и пойти как человек. Пусть уже так, лишь бы уйти от его молчания и равнодушия.