Безопасность Родины храня - [27]

Заведующая отделом райкома комсомола Мария Бутенко докладывала:

— Стране нужны квалифицированные рабочие. Мы должны отобрать среди сельской молодежи лучших и направить их в ремесленные училища.

Комсомольцы начали называть кандидатуры, нашлись и добровольцы.

— Ну вот и хорошо, — улыбнулась Мария Бутенко. — А сейчас Павел Дыкало перейдет к следующему вопросу — о вашей работе по уборке урожая…

Но следующий вопрос так и не был рассмотрен. Зазвенело выбитое стекло — и за окном раздалась автоматная очередь, засвистели пули.

Прижав к груди руки, упала Мария Бутенко. Две подруги, две сельские учительницы Катя Ткаченко и Полина Гродская прильнули друг к другу, обливаясь кровью.

— Лампу, лампу туши!..

Присутствовавший на собрании коммунист Солдатенко сильным ударом сбил лампу со стола. Стало темно. За окном вспыхнуло еще несколько выстрелов.

И тут Солдатенко бросился к двери.

— Кто с оружием — за мной! Не дадим уйти бандитам!.. — крикнул он, доставая на ходу револьвер.

Выскочили на улицу. Никого. Бандиты успели скрыться.

Село ожило. От молотарки прибежала ночная смена, стали собираться люди. Кто-то принес фонарь. С ним вошли в темный клуб. Первым увидели Владимира Иванюка: стоял, упершись плечом в дверной косяк. Одной рукой закрывал рану на шее, в другой — держал револьвер. Вокруг стола — убитые, раненые…

Бросились оказывать помощь. Слышались стоны, рыдания…

Жалобно плывут над селом звуки похоронного марша. Трудовач провожает в последний путь своих сынов и дочерей. Обитые красным кумачом, стоят шесть гробов — все в цветах.

На трибуне секретарь комсомольской организации Павел Дыкало. Говорить ему тяжело. Слезы текут по щекам, но он не замечает их.

— Клянемся вам… товарищи, комсомольцы… Не отступим ни на шаг!.. Построим новую жизнь!.. Это будет лучшим памятником вам!..

Трижды прогремел прощальный салют. Над общей могилой подымается, выростает холм земли. Но никто не расходится.

Комсомольцы укрепляют траурную табличку. Шесть имен значится на ней: Андрей Якубовский, Екатерина Дыкало, Мария Бутенко, Екатерина Ткаченко, Полина Гродская, Владимир Иванюк. Заведующий клубом, колхозница, секретарь райкома комсомола, две учительницы и он, первый чекист Трудовача.

Рассчитывали бандеровцы запугать людей, разогнать комсомольскую организацию, колхоз — но не вышло. Живет Трудовач, а вместе с ним и память о его героях.

Ведь вера в жизнь сильнее, чем беда.

Да, в бронзу мы врастаем навсегда,

Врастаем в жизнь, в неистовство мечты,

В сиянье веры, правды, красоты,

В пшеничный колос, в зарево знамен —

Шесть лиц, шесть судеб, шесть родных имен.

В граните, в песне, что звенит, светла

Над светлой долей нашего села,

Над светлой долей всей страны моей —

Шесть звезд,

шесть светлых судеб,

шесть огней!

Нечай Мирослав ЗАСАДА

Во время одной из наших встреч Александр Васильевич Ипатов показал мне старую фотографию, на которой было запечатлено веселое, энергичное лицо усатого юноши.

— Таким я был сорок с лишним лет назад, — сказал он.

Я невольно перевел взгляд на лицо собеседника, словно сравнивая этого пожилого человека с тем, что на фотографии.

— Да, сорок с лишним лет назад… — задумчиво повторил Александр Васильевич и добавил: — Я был тогда оперативным работником в органах государственной безопасности. Здесь, в Прикарпатье.

Полковник в отставке Ипатов принадлежит к тем людям, которые заслужили уважение и признание мужеством и самоотверженностью в борьбе с нашим классовым врагом. Он из той когорты славных чекистов, которые после изгнания гитлеровских захватчиков из западных областей Украины очищали эти земли от националистических банд, расплодившихся здесь во время фашистской оккупации…

Рассматривая пожелтевшую фотографию и другие снимки, я попросил Александра Васильевича поведать о своей чекистской деятельности. И услышал эту историю, которую попытаюсь воссоздать как можно точнее, позволив себе изменить лишь некоторые имена и географические названия.

I

Однажды глубокой осенней ночью 1951 года неподалеку от Борислава запоздалый путник мог увидеть, как по извилистой каменной дороге к перевалу медленно ползла полуторка. Натужно гудел мотор, свет фар выхватывал из темноты круто обрывающиеся обочины, поросшие мелколесьем, ущелья, подножья покрытых черным лесом горных склонов…

Достигнув перевала, за которым дорога спускалась более полого, автомашина покатилась легко, почти беззвучно, быстро миновала село и остановилась. Мотор умолк, фары погасли. Открылись дверцы кабины, и на землю соскочил молодой человек в фуфайке и ватных брюках, заправленных в сапоги. На голове — шапка-ушанка, на плече — автомат. Он тихо сказал:

— Прибыли! Отсюда — уже своим ходом.

В кузове кто-то заворочался. Над кабиной замаячили двое. Один — высокий, плотный — молча перевалился через борт. Тот, что остался в кузове, подал ему оружие, туго набитые вещевые мешки и тоже соскочил на землю. Помогая друг другу, все трое, разобрав груз, взвалили его на плечи.

— Бывай, — сказал шоферу молодой человек, который, очевидно, был за старшего.

Вскоре приехавшие, которых нелегко было разглядеть в густых сумерках, исчезли в придорожных кустах, а полуторка развернулась и пошла в обратном направлении.